Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Очевидно, планировалась какая-то приветственная церемония. Были не только электрогенераторы и освещение для новостных камер, но и ещё одна трибуна, готовая к очередной убийственной речи. Шипенко передал ему текст перед отъездом из Луганска. Текст был напечатан крупным жирным шрифтом, готовый к произнесению. «Ни одной», — возразил Булавин. «Ты же говорил, что та, что в школе, — последняя, которую мне придётся произнести».

«Я же говорил, что тебе больше никогда меня не видать», — сказал Шипенко.

«Это не совсем одно и то же».

Булавин неохотно взял сценарий и несколько раз перечитал его по дороге. Это была та же чушь, которую он нес с самого начала всей этой грязной истории: честь, долг, жертвенность и слава Родине. Удивительно, что зрители продолжали смотреть. Но именно этим они и занимались, если верить сообщениям. По словам помощника Булавина в его офисе в Луганске, это была новость года, круглосуточно освещавшаяся на всех крупных телеканалах от Москвы до Владивостока.

Булавин наблюдал, как собираются мальчики. Их сопровождали солдаты, присоединившиеся к колонне несколькими милями ранее. Судя по их виду, они только что вернулись с поля боя. У некоторых была кровь на одежде, а руки и лица были измазаны. Другие были покрыты грязью и глиной. У всех было оружие, которое, казалось, было им очень хорошо знакомо.

«Что здесь происходит?» — спросил Булавин одного из солдат, когда приближался очередной автобус.

«О Боже», — сказал солдат, качая головой. — «Тебе лучше этого не знать».

Это было правдой, Булавин не хотел этого знать, но он все равно наблюдал, как автобус остановился и один за другим музыканты духового оркестра, облаченные в полную парадную форму, вышли из автобуса и начали выгружать свои инструменты.

Булавин обернулся и увидел, что к нему приближается мужчина в строгом костюме с портфелем в руках. «Господин Булавин, — сказал мужчина, — всё готово для церемонии».

«Какая церемония?» — с ужасом спросил Булавин, гадая, какой новый ад его ждет.

«Очень смешно», — сказал мужчина, — «но если серьезно, камеры и спутниковая связь, звук и освещение для вашей речи, музыка — все готово».

Булавин не знал, что сказать. Он ограничился: «А вы кто, позвольте спросить?»

«Я Собянин», — сказал мужчина. «Дмитрий Собянин, пресс-секретарь Кремля».

«Что ты здесь делаешь?» — спросил Булавин, потрясенный тем, что кто-то такого уровня находится в такой глуши.

«Меня привезли сегодня утром, чтобы организовать освещение событий», — сказал Собянин.

«Но что же происходит?» — спросил Булавин, оглядываясь на разворачивающуюся сцену. «Что они тут для нас замышляют? Они же знают, что идёт война, не так ли?» Можно было бы простить, подумал он, кого-то, кто подумал, что это подготовка к цирковому представлению. Духовой оркестр, журналисты, толпа школьников в нелепо неподходящей форме. Не хватало только клоунов и слонов.

«С моей точки зрения, — сказал Собянин, — то, что вы видите, — это самая значимая пропагандистская акция последнего десятилетия. Возможно, за всю эпоху Молотова».

«Пропагандистская акция?» — спросил Булавин.

«Это самое грандиозное шоу с тех пор, как Хрущев отправил собаку в космос».

«И мы все знаем, чем это закончилось», — мрачно сказал Булавин.

«Первое живое существо, выведенное на орбиту?» — сказал Собянин. «Это был колоссальный успех».

Булавин кивнул, но тихо сказал: «Не из-за собаки, не из-за нее».

Собянин посмотрел на него. «Тебе нужно собраться с духом перед выступлением. Взоры всех мужчин, женщин и детей страны будут прикованы к тебе. Ты же не хочешь всё испортить».

«На данный момент я сомневаюсь, что мои действия или слова хоть как-то изменят ситуацию».

«Не стоит недооценивать важность этого момента», — сказал Собянин, прерывая его. «Эта история — настоящий шторм. Она расколола страну. Мне всё равно, где вы находитесь в политическом спектре, мы привлекли их внимание».

Булавин заметил, что некоторые репортёры начали подходить к мальчикам. Одна из них, с микрофоном в руке и съёмочной группой, следовавшей за ней по пятам, разговаривала с долговязым веснушчатым парнем, который выглядел так, будто ему ещё не исполнилось несколько дней с тех пор, как он впервые побрился. «Как тебя зовут?» — спросила она его. «Откуда ты родом? Что ты думаешь о решении отправить таких, как ты, в бой?»

Вопросы приходили быстрее, чем мальчик мог на них ответить, но на последнем он остановился и сказал: «Мы уже не мальчики, мы мужчины.

И мы готовы сражаться за Родину».

«Значит, вы намерены сражаться добровольно?» — спросил репортер.

«Мальчики намного младше нас погибли, сражаясь за эту страну», — сказал мальчик, и Булавин, вопреки всему, кивнул в знак согласия.

«Я готов внести свой вклад. Мои друзья тоже».

Вокруг собралось еще несколько мальчиков, жаждущих попасть в объектив камеры, и все они дружно зааплодировали.

«Война — это не игра», — сказала репортёр, повысив голос, чтобы перекричать ликующие крики. «Людей убивают».

«Расскажите это нашим врагам!» — крикнул мальчик из толпы.

«Вы проходили какое-либо обучение?» — спросил репортер.

Это был сигнал Собянина. Он подбежал к оператору, чтобы остановить интервью, похлопал его по плечу и попросил прекратить запись. Похоже, никто не хотел слушать о таких банальных вещах, как тренировки.

Проводились и другие интервью, но Булавин никого не слушал. Собянин вернулся и повёл его на трибуну. Когда они туда поднялись, там проходило ещё одно интервью, но уже не с мальчиком, а с одним из прибывших солдат. Он выглядел таким свежим с фронта, что грязь на его ботинках ещё не успела высохнуть.

«Что вы обо всём этом думаете?» — спросила другая свежая женщина-репортёр. «Что мы наблюдаем?»

«Свидетель?» — повторил солдат, как будто не понимая слова.

На самом деле, судя по его акценту, который, по мнению Булавина, был среднеазиатским, вполне возможно, что он этого не делал.

«Что мы увидим?» — спросил репортер.

Солдат кивнул. «Сейчас мы увидим большую ошибку», — прямо сказал он.

«Очень большая ошибка».

Собянин сразу же подошел к оператору, чтобы остановить запись, но репортер успел спросить: «Кем вы себя возомнили, чтобы говорить такие вещи?»

Собянин на мгновение замолчал, возможно, желая услышать ответ, и солдат, словно ошеломлённый вопросом, спросил: «Кто я?» Он потянулся за нашивку с российским флагом на рукаве. «Вот кто я?» — сказал он. «Я солдат российской армии. А ты кто ?»

«Похоже, я застал вас врасплох», — сказал репортер, начиная отступать.

Собянин велел камерам остановить запись, и как только она получила