Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль

– Боюсь, вы меня все еще не убедили. Теории – это хорошо, но нам придется иметь дело с твердолобыми британскими присяжными.

– Nous verrons[23], – отозвался Холмс невозмутимо. – Вы действуете по своей методе, а я воспользуюсь моей. После полудня я буду занят и, вероятно, вечерним поездом вернусь в Лондон.

– И оставите расследование незаконченным?

– Напротив, законченным.

– Но как же загадка?

– Она разгадана.

– И кто же преступник?

– Джентльмен, которого я описал.

– Но кто он?

– Его, конечно, нетрудно будет отыскать. Здесь живет не так много народу.

Лестрейд пожал плечами.

– Я человек практический, – сказал он, – и мне не пристало таскаться по окрестностям, разыскивая какого-то хромоногого левшу. Эдак я сделаюсь посмешищем для всего Скотленд-Ярда.

– Отлично, – спокойно заключил Холмс. – Я дал вам шанс. Вот и ваше жилье. До свиданья. Перед отъездом я пошлю вам записку.

Расставшись с Лестрейдом, мы поехали в гостиницу, где уже был накрыт ланч. Холмс молчал и думал; судя по страдальческому выражению лица, он столкнулся с трудной проблемой.

– Вот что, Ватсон, – произнес он, когда со стола убрали остатки ланча, – посидите-ка минутку в этом кресле и послушайте, что я скажу. Я понятия не имею, как поступить, и мне очень бы пригодился ваш совет. Закуривайте сигару, а я объясню, в чем дело.

– Прошу.

– В рассказе младшего Маккарти есть две детали, на которые мы сразу обратили внимание, хотя меня они настроили в пользу обвиняемого, вас же – наоборот. Первое: отец, по словам сына, крикнул «ку-у-и-и» прежде, чем его увидел. Второе: умирающий почему-то сказал «рад». То есть он пробормотал несколько слов, но сын уловил только одно. Именно с этих двух фактов нужно начать расследование. Предположим, что юноша говорит чистую правду.

– Что же с этим «ку-у-и-и»?

– Очевидно, отец обращался не к сыну. Он думал, что сын еще в Бристоле. Тот оказался поблизости, но это было чистой случайностью. Криком «ку-у-и-и» Маккарти рассчитывал привлечь внимание того, с кем у него была назначена встреча. Возглас этот австралийский, и у австралийцев в ходу. Можно заключить, что человек, с которым Маккарти собирался встретиться у Боскомской заводи, бывал в Австралии.

– А слово «рад»?

Шерлок Холмс вынул из кармана сложенный лист бумаги и расправил его на столе.

– Это карта колонии Виктория, – объяснил он. – Я вчера вечером запросил ее телеграфом из Бристоля. – Он положил ладонь на карту. – Что здесь написано?

– «РАТ», – прочитал я.

– А так? – Холмс убрал ладонь.

– «БАЛЛАРАТ».

– «РАТ» и «РАД» – звучит одинаково. Именно это слово произнес умирающий, а сын уловил лишь самый конец. Маккарти пытался назвать убийцу. Такой-то и такой-то, город Балларат.

– Поразительно! – воскликнул я.

– Не поразительно, а очевидно. Как видите, моя область поисков существенно сузилась. Показания сына, если они правдивы, указывают и третью примету – серый предмет одежды. Вместо сплошной неопределенности перед нами теперь австралиец из Балларата, обладатель серого плаща.

– Все точно.

– И притом местный житель, так как к заводи можно подойти только от фермы или от усадьбы, где вряд ли разгуливают чужие.

– Именно так.

– Теперь о нашей сегодняшней вылазке. Изучив землю, я узнал мелкие подробности, касающиеся преступника, и сообщил их этому олуху Лестрейду.

– Но как вы их узнали?

– Мой метод вам известен. Он основан на внимании к мелочам.

– Рост, как я понимаю, вы смогли оценить по ширине шага. О сапогах судили по отпечаткам.

– Да, это была необычная обувь.

– Но хромота?

– Его правая нога оставляет не столь четкие отпечатки, как левая. На нее приходится меньший вес. Почему? Да потому, что он хромает.

– И он левша?

– Вас самого удивило то, что сообщил на дознании хирург о характере повреждений. Удар был нанесен сзади, с близкого расстояния, и все же пришелся на левую сторону. Кто, кроме левши, мог его нанести? Пока отец с сыном разговаривали, он стоял за деревом, даже курил. Я нашел сигарный пепел и, поскольку разбираюсь в различных видах табачного пепла, установил, что сигары индийские. Как вам известно, я особо интересовался этим предметом и даже написал небольшую монографию о ста сорока разновидностях пепла от трубок, сигар и папирос. Обнаружив пепел, я стал искать вокруг и заметил во мху выброшенный окурок. Это была индийская сигара, какие скручивают в Роттердаме.

– А мундштук?

– Сигара не побывала во рту курильщика. Следовательно, он использовал мундштук. Кончик был отрезан, а не откушен, но по неровному срезу я заключил, что нож у курильщика затупился.

– Холмс, вы сплели для этого человека силок, из которого ему не выпутаться, да еще и перерезали петлю на шее ни в чем не повинного юноши. Я понимаю, на кого указывают все улики. Преступление совершил…

– Мистер Джон Тернер, – выкрикнул половой, распахивая дверь и впуская визитера.

Странная внешность вошедшего сразу бросалась в глаза. Медленная, прихрамывающая походка и сгорбленные плечи делали его похожим на дряхлого старца, но суровые, изборожденные морщинами черты, гигантские руки и ноги говорили о необычной телесной крепости и волевом характере. Спутанная борода, седые волосы, кустистые брови придавали его облику мощь и величие, однако в лице проступала мертвенная бледность, а губы и уголки ноздрей были тронуты синевой. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: этот человек неизлечимо болен.

– Прошу, садитесь на диван, – мягко произнес Холмс. – Вы получили мою записку?

– Да, ее принес сторож. Вы писали, что приглашаете меня сюда, дабы избежать скандала.

– Явись я в усадьбу, пошли бы разговоры.

– Зачем вы хотели меня видеть? – В усталом взгляде гостя, обращенном к моему приятелю, читалось такое отчаяние, словно ответ был уже получен.

– Да. – Холмс отозвался скорее на его взгляд, чем на вопрос. – Так оно и есть. Я знаю все о Маккарти.

Старик спрятал лицо в ладонях.

– Господи помилуй! – вскричал он. – Но юноше ничего не грозило – я бы этого не допустил. Клянусь, если б на процессе дело пошло к его осуждению, я открыл бы истину.

– Рад это слышать, – веско произнес Холмс.

– Я бы признался уже сейчас, но мне жаль мою дорогую девочку. Известие, что меня арестовали, разбило бы ее сердце… непременно разобьет.

– До этого может не дойти.

– Что?

– Я действую не от имени властей. Меня сюда призвала ваша дочь, и я защищаю ее интересы. Тем не менее молодой Маккарти должен выйти на свободу.

– Я умираю, – сказал Тернер. – Уже не один год страдаю диабетом. Доктор дает мне не больше месяца. Но я хотел бы умереть дома, а не в тюрьме.

Холмс поднялся с места, присел к столу и положил перед собой ручку и