Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль

– Боюсь, если факты столь очевидны, это дело не принесет вам особой славы.

– Нет ничего обманчивей очевидных фактов, – рассмеялся Холмс. – Кроме того, мы можем напасть на совсем иные очевидные факты, которые оказались вовсе не очевидны для мистера Лестрейда. Вы достаточно хорошо меня знаете, поэтому не сочтете хвастуном, если я скажу, что смогу подтвердить или опровергнуть его теорию такими способами, какие он не способен не только использовать, но даже и понять. Возьмем первый попавшийся пример: глядя на вас, я делаю вывод, что окно у вас в спальне расположено справа, но сумеет ли мистер Лестрейд прийти к этому вполне очевидному заключению? Не уверен.

– Как, бога ради?..

– Дружище, я хорошо вас знаю. Как свойственно военным, вы очень аккуратны. Каждое утро вы бреетесь, и нынче, в светлое время года, – при солнечном свете. Поскольку левая щека у вас выбрита не так гладко, как правая, а ближе к уху – и вовсе небрежно, напрашивается предположение, что левая сторона была освещена хуже. Не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками удовлетворился подобным результатом, если бы разглядывал себя при равномерном освещении. Я привожу это рассуждение в качестве самого обычного примера, как нужно наблюдать и делать выводы. В том и состоит мой métier[21], и не исключаю, что он сослужит нам некоторую службу при нынешнем расследовании. В этом деле обнаружились кое-какие мелкие подробности, которые могут представить интерес.

– Какие же?

– Похоже, подозреваемого арестовали не сразу, а только после его возвращения на ферму Хэтерли. Узнав, что полицейский инспектор берет его под стражу, он сказал, что не удивлен и что вполне это заслужил. После этих слов, понятно, у коронерского жюри не осталось и тени сомнения в его вине.

– Но ведь это признание! – воскликнул я.

– Нет, далее он заявил о своей невиновности.

– С учетом всех улик его слова звучат очень сомнительно.

– Напротив, это самый яркий просвет в сгустившихся над его головой тучах, какой я пока что вижу. Будучи невиновным, Маккарти все же не мог не сознавать, что факты говорят против него. Если бы он, когда за ним пришли, прикинулся удивленным или возмущенным, я бы его непременно заподозрил: в данных обстоятельствах удивляться или возмущаться не приходится, притом что преступник, старающийся замести следы, поведет себя именно так. Но он честно признал, что понимает свое положение, а значит, он либо невиновен, либо обладает немалой силой духа. А замечание, что он это заслужил, тоже оправданно: он стоял над бездыханным телом отца, и произошло это в тот самый день, когда он настолько забыл свой сыновний долг, что вступил с отцом в перебранку и даже – согласно очень важным для нас показаниям девочки – замахнулся, словно собираясь его ударить. Раскаяние и угрызения совести, которые он выказал, свойственны скорее честному человеку, нежели преступнику.

Я покачал головой:

– Нередко и более сомнительных улик хватало, чтобы повесить подозреваемого.

– Да. И многие пошли на виселицу без вины.

– А что рассказывает об этом деле сам молодой человек?

– Боюсь, ничего такого, что ободрило бы его сторонников, хотя есть одна-две детали, которые могут оказаться полезными. Вы найдете их здесь – почитайте сами.

Холмс извлек из груды газет одну, изданную в Херефордшире, перегнул ее в нужном месте и указал на абзац, где несчастный молодой человек излагал свою версию событий. Усевшись в уголке, я тщательно изучил заметку.

«Затем был вызван единственный сын покойного, мистер Джеймс Маккарти, который дал следующие показания:

– Я на три дня уезжал в Бристоль и вернулся только в прошлый понедельник, третьего числа, утром. Отца я дома не застал – по словам служанки, он с конюхом, Джоном Коббом, отправился в Росс. Вскоре во дворе застучали колеса его двуколки, я выглянул из окна и увидел, как отец вышел из повозки и быстро зашагал к воротам. Куда он собрался, я не знал. Тогда я взял ружье и пошел к Боскомской заводи, к кроличьему садку, что на той стороне. По пути я видел Уильяма Краудера, егеря, о чем тот говорит в своих показаниях, но только ошибается, полагая, что я следовал за отцом. Я понятия не имел, что отец идет туда же. В сотне ярдов от заводи я услышал крик: „Ку-у-и-и!“ – наш с отцом условный оклик. Я ускорил шаги и нашел отца на берегу. Я как будто застал его врасплох, он очень удивился и довольно грубо спросил, что я здесь делаю. Дело дошло до ссоры и чуть ли не до рукопашной, потому что нрав у отца был очень вспыльчивый. Поняв, что он не владеет собой, я оставил его и направился к ферме Хэтерли. Не успел я пройти и полутора сотен ярдов, как до меня донесся отчаянный вопль, и я со всех ног бросился обратно. Отец лежал на земле – умирающий, с разбитой головой. Я уронил ружье, приподнял его, но спустя мгновение он испустил дух. Я стоял рядом на коленях, потом кинулся за помощью к ближайшему жилью, сторожке мистера Тернера. Отца я застал у берега одного, кто его ранил – не имею понятия. Общительностью и душевной теплотой он не отличался, и его не особенно любили, но, насколько мне известно, настоящих врагов у него не было. Больше мне по этому делу сказать нечего.

Коронер. Ваш отец говорил вам что-нибудь перед смертью?

Свидетель. Пробормотал несколько слов, я расслышал только что-то похожее на „рад“.

Коронер. Как вы это объясните?

Свидетель. Я не понял смысла. Решил, что он бредит.

Коронер. Из-за чего у вас с отцом вышла последняя ссора?

Свидетель. Я предпочел бы не отвечать.

Коронер. Боюсь, я должен настаивать на ответе.

Свидетель. Я, право слово, не могу рассказать. Заверяю, наша ссора никак не связана с трагедией.

Коронер. Это будет решать суд. Нет нужды и предупреждать: ваш отказ пойдет вам во вред при всех дальнейших разбирательствах.

Свидетель. И все же я должен отказаться.

Коронер. Как я понял, крик „ку-у-и-и“ был у вас с отцом обычным условным сигналом?

Свидетель. Да.

Коронер. Как получилось, что он крикнул это прежде, чем вас увидел, и даже не зная еще, что вы вернулись из Бристоля?

Свидетель (смущенный). Не знаю.

Один из присяжных. Когда вы услышали крик, вернулись на берег и увидели, что отец смертельно ранен, не бросилось ли вам в глаза что-нибудь подозрительное?

Свидетель. Ничего определенного.

Коронер.