Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

—Сомневаюсь, что Швеция заявит протест на его задержание, — скривил губу Массон.

—И тем не менее. — Парень щелчком отправил недокуренную сигарету в реку. — Вы не только отпу́стите Лофгрена, но и оставите его в покое. Тем более что никакой угрозы для Швейцарской Конфедерации он не представляет. Надеюсь, вы не хотите, чтобы о вашем навязчивом любопытстве стало известно в Вашингтоне? Это не просьба, месье Массон. Это условие. Ну, а мы… — Большим и указательным пальцами он провел вдоль губ, как будто застегивал молнию.

Массон молчал. Парень приподнял кепку:

—Честь имею. Папочку можете взять с собой.

Собеседником Массона был Чуешев, и он не сомневался. Он шел ва-банк.

По дороге на службу Массон гадал: с кем он столкнулся? Он посмотрел на папку: с таким делом могла справиться только серьезная разведслужба, а их не так много. Но кто?… «Придется, черт побери, отпустить», — решил он.

Вечером в Нидегкирхе, что расположена на восточном краю Старого города Берна в форте Нидег, не было службы, но церковь была открыта для посетителей. Лукацци, опираясь на трость, медленно преодолел старинный мост Нидегбрюкке и зашел в церковь с западного входа. Там он перекрестился и уселся, отдуваясь, на скамью с самого края. Бумажным платком промокнул вспотевшее лицо. Достал из кармана четки.

В маленькой церкви было тихо и пусто. Совершенно бес- шумно появился викарий Константин в черной траурной сутане с таким же темным траурным лицом. Он молча поклонился Лукацци и сел рядом.

—А-а, преподобный, — обрадовался Лукацци, — давно вас не видел. Слышал, вы ездили в Ватикан? Как там, по-прежнему кормят черными равиоли с пармезаном, спаржей и бараньими язычками? Не могу их забыть.

—Я уже месяц как вернулся, — сказал викарий каким-то безжизненным тоном. — В Ватикане я питался, как монах: хлеб, сыр, вода.

—Что это за жизнь — хлеб, сыр, вода? И главное — зачем? Разве кому-то станет худо, если к этому натюрморту добавить бутылочку «Кьянти» и запеченную ножку ягненка?

—Каждому своё, сеньор Лукацци, — не глядя на собеседника, сказал викарий. — Вы хотели мне что-то сообщить?

—Вам? — Лукацци усмехнулся, поигрывая четками. — Ну, что ж, пусть будет вам. А вы уж там сами как-нибудь разберетесь, я думаю. — Он понизил голос: — Человек, о котором мне говорили, сегодня был освобожден из-под стражи. Его зовут Георг Лофгрен. Хотя на самом деле он Франс Хартман. Человек опасный, умный, мутный. Передайте, это он задействован в переговорах с янки — настолько тайных, что о них трещат на каждом углу.

Уже через трое суток фото Хартмана лежало перед руководителем Бюро информации Ватикана епископом Александром Николаевичем Евреиновым.

Вечером мрачный тюремщик вывел Хартмана из камеры, вернул ему документы и сообщил, что тот свободен. Возле КПП Хоргена, сунув руки в карманы, зажав сигарету в зубах, стоял Хаусманн. Хартман поровнялся с ним.

—Можете выпрыгивать, Лофгрен, — хмуро сказал Хаусманн, не глядя ему в лицо. — Масло взбили без вас.

Хартман остановился.

—Думаю, я смогу быть вам полезен, майор, — произнес он. — Но пусть это будет моя инициатива.

Интерлюдия

март 1945 г.

«Сов. секретно. 1-е Управление НКГБ. Шифрограмма. Вх. № 5282. Из Цюриха. Получена 20.II.1945 г. в 11 ч. 35 м. Рас- шифр. 6.III.1945 г. в 12 ч. 45 м.

Старику.

По поводу переговоров Даллес — Шелленберг. Германская сторона выдвинула свои условия, при которых она готова будет передать американцам конструкторские разработки, связанные с немецкой урановой бомбой, технические материалы, а также физиков, задействованных в урановой программе. Немцы требуют обеспечить неприкосновенность ряда деятелей политического крыла германского руководства, включая такие фигуры, как, например, Гиммлер, Олендорф, фон Шрёдер, Шелленберг, Эйхман, в том числе путем их тайного вывоза за пределы Германии с гарантией хороших условий проживания на новом месте. В качестве аванса немецкая сторона передала УСС карту размещения на территории Германии складов с ураном. Также обещана карта соответствующих лабораторий, которая будет пере- дана после получения согласия с германскими условиями.

Баварец».

«Berlin. Streng geheim-1. Ohne Registrierung. Dem Leiter des VI-Verwaltung der RSHA persönlich in die Hände. Der 22. Februar 1945.

Сообщаю, что выдвинутые нами условия не вызвали принципиальных возражений. В ближайшие дни ожидается подтверждение противоположной стороны. Известно, что в случае согласия процесс легализации наших людей будет усилен возможностями, которые предоставит Ватикан в виде программы «Монастырь».

Обращаю ваше внимание, что речь идет о принципиальном отсутствии возражений. Персональный список пока не рассматривался. Однако из общих разговоров стало понятно, что персона рейхсфюрера может быть проблематичной.

Стоматолог».

«Berlin, Gebirggasse, 8. Nicht öffnen. Sturmbannführer Scholz persönlich in die Hände. Der 27. Februar 1945.

Штурмбаннфюрер, от Хартмана мне стало известно, что в переговорах с американским врагом участвует некий физик, имени которого Хартман не знает, но обещал узнать, а также местный житель, стоматолог, видимо, француз по имени Анри Бум. Как этот стоматолог контактирует с Берлином, предстоит выяснить.

Штурмбаннфюрер, хочу Вас заверить, что приказ представить доказательства связи изменников из СД с врагом будет выполнен в ближайшее время. Хайль Гитлер!

Шлихт».

«Washington. From Bern. JCS/OSS. Top secret. А1. Inbox T3418/I. March 9, 1945.

В Цюрихе 8 марта состоялась моя встреча с генералом Вольфом. Вольф подтвердил свое намерение добиться от Кессельринга согласия санкционировать капитуляцию войск вермахта на итальянском театре военных действий. По его словам, он готов предоставить в наше распоряжение подчиненные ему войска СС в Италии. Также он выразил намерение убедить Кессельринга приехать в Швейцарию лично либо направить сюда своего заместителя.

Вольф оставил план своих действий в обеспечение будущей капитуляции, который я прилагаю к данному донесению. Считаю разумным, что ОКНШ посчитал необходимым проинформировать советскую сторону о нашей встрече с представителями командующего германскими войсками в Италии. Несомненно, русские пожелают принять участие в переговорах. На мой взгляд, будет правильным под благовидным предлогом им отказать, что подстегнет интерес к данным переговорам и отвлечет внимание от контактов по трубчатым сплавам.

Предлагаю переговоры с Вольфом обозначить именем «Восход солнца». Переговоры по трубчатым сплавам получат наименование «Закат». Прошу подтвердить.

Даллес».

«Stockholm. Hemlighet! Allmän Säkerhetstjänst. Krypteringsmeddelandet har kommit. 23.02. 1945—03—11. Skickas till 5: e avdelningen.

Рапорт Франссона — Хальгрену

Подозрения Виклунда в отношении Хартмана считаю необоснованными. Опросив максимальное число нашего персонала, я пришел