Грязный город - Хэйли Скривенор

ее дочери. Она предупредила, что Констанция не должна прикасаться к Эстер, так как еще не все исследования проведены. Выразив соболезнование, она добавила, что Констанция может побыть рядом с телом дочери столько, сколько пожелает.

Сара ждала в коридоре.

Констанция, когда вышла, старалась не встречаться с Сарой взглядом.

– У нее земля в ушах, – проронила она так тихо, что Сара едва ее расслышала.

– Я вам очень сочувствую, миссис Бьянки, – глухо произнесла Сара. – Мы сделаем все возможное, чтобы найти виновного в ее гибели.

Что бы Сара ни сказала, никакие слова не смогли бы смягчить горе матери. Помочь она могла лишь в одном – найти убийцу Эстер.

Сара вызвалась отвезти Констанцию домой, но та сказала, что за ней приедут. Сара была рада, что не придется возвращаться в Дертон. Выяснилось, что к ним прямо сейчас направлялся проводить вскрытие один из патологоанатомов штата. Видимо, после того, как двойняшки благополучно нашлись, начальство решило перебросить ресурсы на расследование Сары.

* * *

Извлеченная из черного полиэтиленового мешка, Эстер Бьянки выглядела совсем не так, как ожидала Сара. И не только потому, что какое-то время она пролежала под землей. Девочка вообще была более хрупкой, чем это следовало из описания ее матери и фотографий, которые видела Сара. Ей был известен рост Эстер в сантиметрах, но, разложенная на металлическом столе, девочка казалась меньше. Тело охладили, и теперь от него исходил менее резкий запах. Черный полиэтилен, отметила Сара, похож на тот, в который были завернуты наркотики, обнаруженные у дамбы. При первоначальном осмотре трупа не были выявлены ни сперма, ни какие-то другие признаки того, что над Эстер совершили сексуальное насилие. Но у нее имелись множественные переломы костей. Это указывало на то, что причиной смерти стала тупая травма или даже, как предположил патологоанатом, девочка упала с большой высоты.

Седоватый мужчина снял одну перчатку и поправил на лице очки.

– Но более вероятно, что ее сбила машина. Большая машина, ехавшая на большой скорости. Точнее скажу после того, как мы сделаем рентген.

В своем блокноте Сара отметила, что, по мнению патологоанатома, наиболее вероятная причина смерти – черепно-мозговая травма. Но особенно Сару заинтересовали четыре коротких волоса, которые патологоанатом обнаружил на одежде Эстер и на черном полиэтилене. Она наблюдала, как их поместили в прозрачные пакетики. При искусственном освещении волосы имели яркий рыжий цвет.

Сара описала волосы в своем блокноте.

– Сколько времени уйдет на экспертизу этих волос? – спросила она.

– Анализ мы сделаем быстро, но, если в базе не найдется совпадений, вам от этого толку будет немного.

Патологоанатом бросил перчатки в урну и проводил Сару к выходу.

* * *

– К ней кто-нибудь прикасался? – первым делом спросил Стивен, когда Смити сообщил ему, что найдено тело его дочери. Они находились в помещении, отведенном для допросов в тюрьме, которая располагалась в часе езды от Дертона. Стивена уже уведомили, что сегодня его отпустят из КПЗ.

– Нет, признаков сексуального насилия не обнаружено, – ответил Смити.

Стивен опустил голову, ероша свои темные волосы.

Смити рассеянно потер шишку на носу. Из коридора донеслись крики, топот бегущих ног.

Плохо, конечно, что изначально они подозревали Стивена, но Сара не корила себя. И не собиралась извиняться за то, что делала свою работу. Она старалась не думать о том, как ее действия отразились на Констанции Бьянки: несчастная женщина с готовностью поверила в худшее. И Стивену все равно придется ответить за нападение на сотрудника полиции, за что, собственно говоря, его и задержали. К сожалению, Эстер была мертва, ее тело обнаружили в Дертоне. Не исключено, что девочку убил кто-то из тех, кого она знала. Ее отец был исключен из списка подозреваемых, и Сара не могла избавиться от чувства, что гибель Эстер как-то связана с наркотиками: она не верила в случайные совпадения. Результаты патологоанатомической экспертизы на многое пролили бы свет, и Сара хотела получить их как можно скорее.

Льюис

4 декабря 2001 года, вторник

Во вторник утром, после напряженного разговора с женщиной-следователем, который состоялся накануне, Льюис с матерью всю дорогу до больницы ехали молча. Мама была без макияжа и выглядела утомленной. Стекла на окнах были опущены, потому что кондиционер перестал работать: пытаясь включить его, они услышали астматическое «кхе» и затем щелчки – щелк, щелк, щелк. Кондиционер сломался еще вчера, когда мама отправилась за Льюисом в Роудс, куда он добрался на попутной машине, чтобы повидать Ронни. Словно автомобиль подчинялся Клинту и хотел им досадить.

В больнице мама Льюиса сразу направилась к лифту. Льюис плелся за ней следом. Они прошли в конец коридора и остановились перед большой голубой дверью, вдвое шире стандартной; прямо над головой Льюиса в ней имелось маленькое стеклянное окошко. Мама Льюиса постучала по стеклу, и буквально через несколько секунд им открыла мама Ронни.

В палате он увидел две койки, но одна из них пустовала. Ронни с закрытыми глазами лежала на той, что ближе к окну. Вся правая сторона ее лица была скрыта под бинтами.

Льюису хотелось поговорить с Ронни и многое объяснить: сказать, что он передумал и передумал благодаря ей. Но вдруг Ронни откажется с ним разговаривать? Вдруг закричит на него или снова станет допытываться, что он делал у ручья? Казалось, живот его наполняла монтажная пена; однажды он видел, как Клинт такой пеной заделывал щели в стенках сарая. Тот напрыскал в щель пену, которая на глазах у Льюиса принялась набухать, выползая за края. Льюис думал, пена так и будет увеличиваться в объеме до бесконечности.

– Эвелин, по-моему, тебе надо выпить кофе. – Мама Льюиса взяла маму Ронни за плечо. – Я бы тоже с тобой сходила. А Льюис пока побудет здесь.

Мама Ронни сбросила ее руку, потом повернулась, глядя на дочь.

– Что ж, ладно, – согласилась она. Затем взяла свою сумку с бледно-зеленого винилового стула у койки и поцеловала Ронни в макушку. Та не открыла глаза.

– Мы недолго, – пообещала мама Льюиса.

По дороге в больницу Льюис только и думал о том, чтобы поговорить с Ронни наедине, но теперь, когда их оставляли вдвоем, ему хотелось броситься за мамой из палаты.

– Льюис, смотри не трогай тут ничего. – Мама Ронни окинула взглядом койку. – Сейчас она спит. Я принесла ей кое-что почитать, так что не скучай. – Она кивнула на стопку книг. В глаза ему бросился журнал с яркой желтой каемкой. На обложке была помещена фотография дряхлой-предряхлой старухи, которой одежду заменяли одеяла. – Может, почитаешь ей, когда она проснется?

Льюис кивнул, хотя он сомневался, что Ронни этого захочет, когда узнает его новости.

Обе