Грязный город - Хэйли Скривенор

– Вы за Бьянки? – напугал ее голос охранника. Тот подошел сзади, внезапно появившись в боковом зеркале. Вздрогнув от неожиданности, она кивнула. – Он сейчас выйдет. – От охранника неприятно разило потом.

Завыла сирена. На высоком заборе вокруг здания тюрьмы сверкнула оранжевая лампочка, и через отодвигающиеся ворота вышел Стив. На секунду железные ворота замерли, вибрируя, и затем начали задвигаться. Констанция открыла дверцу и выбралась из машины на зной. Полоса бетона, лежавшая между ней и воротами, на ярком солнце невыносимо слепила глаза.

Стивен нес большой прозрачный пакет, наподобие такого, в какой упаковывают бутерброд, только размером с лист бумаги формата А3.

– Значит, приехала, – произнес он, когда уже подошел к машине. Издалека ничего не стал кричать.

Те же телодвижения, посадка головы. Тот же голос. Говорил с ней, как обычно, словно ничего не случилось.

Избегая встречаться с ним взглядом, она смотрела на тюрьму.

– Я думала, раз ты невиновен, тебя должны выпустить из тюрьмы как-то по-особенному, – проронила она, лишь бы что-то сказать. Впервые открыто признала перед мужем, что он невиновен, потому что это было важно.

– То, что меня выпустили на свободу, очевидно, особенным не считается? – Его голос полнился сарказмом.

И потом, словно вспомнив, кто они друг другу, что их связывало, Стивен заплакал.

– Констанция, ее больше нет. – Он схватил жену за руку и притянул к себе.

Давясь рыданиями, они упали в объятия друг друга.

Значит, полицейские ему сообщили. Констанция думала, что, возможно, это придется сделать ей.

Стивен отстранился от нее. Невидящим взглядом он смотрел в пустоту перед собой, будто не мог заставить себя взглянуть на жену. Положил руку на дверцу машины со стороны водителя. Чтобы не проходить мимо мужа, Констанция обошла ют сзади. Стивен бросил пластиковый пакет на заднее сиденье и сел за руль. На мгновение Констанции подумалось, что вот сейчас он развернется и умчится прочь, а она будет стоять, как дура, у того места, где только что была машина, – так обычно подростки любят подшутить над своими друзьями. Помедлив пару секунд, она открыла дверцу.

Не дожидаясь, когда жена пристегнется, Стив завел мотор. Ремень безопасности не тянулся, застревал. Она сделала глубокий вдох, протяжно выдохнула, вытягивая ремень, вставила его конец в замок возле рычага переключения скоростей. Стив обернулся, бросая взгляд в заднее окно юта. Констанции вдруг захотелось взять его лицо в ладони, но он снова стал смотреть перед собой. Включил первую передачу и рванул вперед. От резкого толчка Констанцию откинуло на спинку кресла. Она взглянула на мужа, в это мгновение думая лишь о том, какие у него густые темные волосы.

Охранник в кепи дал отмашку, и они выехали со стоянки.

– У нас что, телефон не работает? – язвительно поинтересовался Стив.

Как-то он говорил, что становится неприятным человеком, когда злится: ехидничает, изливая свое раздражение. Признание было сделано в минуту откровенности, какие случаются между супругами: «Это заметно? Окружающие тоже замечают? Тебе ведь не должно быть безразлично, что обо мне думают. Надеюсь, ты не используешь эту информацию, чтобы навредить мне».

До самой автострады они ехали в молчании. В отличие от дороги, ведущей к тюрьме, этот участок шоссе оба знали вдоль и поперек: не счесть сколько раз колесили по нему в обоих направлениях. Мимо мелькали знакомые ориентиры – дерево, рекламный щит, – размечавшие на временные отрезки их путь домой.

Каково ему пришлось в тюрьме? Страшно было?

– Я знаю, тебе нелегко. – Констанция была рада, что монотонная езда действует гипнотически и дает возможность во время разговора смотреть строго вперед. – Но у тебя нашли ее туфлю. Как она могла оказаться в твоей машине, если ты не видел дочь? К тому же ты ударил полицейского. В чем причина? На полицейских просто так не бросаются.

Констанция не хотела, чтобы они обсуждали гибель Эстер. Неизвестность переносить тяжелее. Наверное, это прозвучало бы абсурдно, но она изначально знала, что Стивен не причинил бы зла Эстер, не заставил бы ее страдать. В глубине души знала. И что с того?

– Я твой муж, черт возьми! – рявкнул Стив, словно прочитав ее мысли. Было ясно, что он напрашивается на ссору. – Эстер – моя дочь. Я ее люблю! – хрипло выкрикнул он.

– Стив, помнишь, что произошло на одной из вечеринок в доме Тони, когда тебе было пятнадцать лет?

Стив не отвечал, но выражение его лица изменилось, будто он пытался вспомнить.

– Шелли было восемнадцать, – продолжала Констанция. – Она сказала, что несколько парней напоили ее, так что она на ногах не стояла, а потом… потом по очереди… – Ее голос сорвался.

Стив молчал, не отрывая взгляд от дороги.

– Они изнасиловали ее, по очереди, – закончила Констанция.

– Я слышал об этом, – наконец произнес он, по-прежнему не глядя на жену.

– Шелли сказала, что ты тоже там был.

Сколько раз она целовала его лицо, держала за руку?

– Сказала, что ты был в числе тех парней.

Правая рука Стива, оторвавшись от руля, взметнулась вверх.

– Ты считаешь, что я способен на такое? – Голос его как-то странно хрустнул, будто на дереве сук переломился.

Оба они плакали.

– Готова поверить во что угодно, да? Кон, ты ненормальная. Что у тебя с мозгами? Ты хоть представляешь, что мне довелось пережить за последние дни?

– А я и не говорю, что я нормальная, – отвечала Констанция. – И никогда не говорила. И никогда не выдавала себя за нормальную.

– Я никого не насиловал, – отчеканил Стив. – Как ты вообще могла такое подумать? Как ты могла подумать, что я способен причинить зло Эстер? – Он умолк, глядя на дорогу.

В машине слышалось лишь гудение кондиционера, да еще шуршание колес по асфальту.

– Наша дочь мертва, – сказала Констанция. – Мы никогда не будем обсуждать, в какой университет ей поступать. Она больше не встретит ни одного Рождества. Никогда не купит себе новую пару обуви.

Стив смотрел на дорогу. Слезы лились, стекали в щетину на лице.

– Лучше б мы никогда не переезжали сюда, – обреченно произнесла Констанция.

Ронни

4 декабря 2001 года, вторник

В больничном коридоре возле моей палаты стоял телефон. Мама думала, что я не слышу ее через закрытую дверь, а я прекрасно слышала. Изобразила удивление, когда она сообщила мне, что наш сосед нашел Фли: живой и здоровый, кот грелся на солнышке в нашем дворе. Мама, когда думала, что меня нет рядом, разговаривала совсем по-другому. Так странно.

Я уже чувствовала