Водолей - Владимир Барабанов

– А если проще – к биологической смерти испытуемого, – развел руками ван Худсен. – Как известно, смерть бывает клинической и биологической. Когда легкие, сердце и остальные органы уже не работают, в головном мозге еще остаются остаточные электрические импульсы. Кроме того, в течение первых минут после остановки сердца самые жизненно важные органы сохраняют работоспособность. Только нехватка кислорода (гипоксия) приводит к необратимым процессам в тканях внутренних органов, включая сердце и головной мозг. Вернуть объект к жизни можно разрядом электричества и другими реанимационными приемами. Запускается сердце, кровь снова доставляет кислород в продолговатый мозг. Электрические импульсы из продолговатого мозга поступают к легким и диафрагме, после чего дыхание восстанавливается. Это как двигатель заглох, а вы раз! – и завели его снова.

Все это профессор рассказывал с небывалым воодушевлением.

Уго кивнул, показав, что все понял.

– Но представьте ситуацию, когда при реанимации сердце удалось запустить, однако импульсы не достигают продолговатого мозга из-за блокады кальциевых каналов…

– В этом случае, реанимация не поможет, – мрачно сказал испанец.

– Верно! – улыбнулся ван Худсен.

– Скажите, а кто конкретно является объектом испытания?

– Человек, – совершенно спокойно сказал профессор.

Уго не унимался:

– Я правильно понял: речь идет о биологическом оружии?

– Юноша, Вы просто схватываете на лету! Позвольте, я продолжу Вашу мысль. Наноробот попал в кровяное русло, затем – в мозг. Там происходит активация блокаторов. Через несколько минут, когда наступает необратимая гипоксия тканей внутренних органов, наноробот расщепляет сам себя. Еще через некоторое время блокаторы также отщепляются от каналов. Это оружие, которое само за собой заметает следы, чтобы ни один анализ крови не выявил изначального наличия наноробота.

– Простите, профессор, но я вынужден спросить: против кого будет использовано это оружие?

– Это не более, чем “оружие милосердия”. Например, иностранный шпион попал в плен. Добыть у него нужную информацию не удалось. Надобность в этом пленном себя исчерпала. Ему делают инъекцию, и он просто засыпает, совершенно безболезненно. Это конечно, в тех редчайших случаях, когда шпионов не берут в плен с целью обмена.

– Не проще ли пулю в затылок? – спросил Франсуа.

Клариса до сих пор молчала.

Казалось, ван Худсен не был готов к такому вопросу.

– Профессор, посудите сами… Такой препарат будет стоить очень и очень дорого. Зачем же тратить такие средства на умерщвление человека, если можно использовать огнестрельное оружие? – сказал Франсуа, а затем осекся.

– Все верно. Могут быть и другие ситуации, когда будет использован этот наноробот. В любом случае, это выходит за рамки наших задач. Итак, в общем целом задачу Вы поняли. Детали мы обсудим немного позже, так как у меня сейчас очень мало времени. Главный вопрос: кто готов этим заниматься, а кто – нет? Сами понимаете, задача не из простых, – казалось, ван Худсен пытается подобрать нужные слова. – Так сказать, с морально-нравственной точки зрения.

Клариса испытывала двоякое чувство. С одной стороны, ей стало страшно. Разрабатывать препарат, который будет забирать чьи-то жизни… Это уже слишком… С другой стороны, разработка такого наноробота показалась девушке исключительно интересной. Какие-то участки ее собственного мозга уже искали решение задачи “в фоновом режиме”. И все же совесть не отпускала. Нужен был сильный аргумент, который склонит чашу весов к какому-то решению.

– Я не буду в этом участвовать, – сказал Уго. – Вы сами сказали, что я могу отказаться. Я считаю такие вещи… Безбожными. Это какой-то Освенцим! И на ком же проводить опыты?

– Позвольте, юноша! Если Вы отказываетесь от участия в этом проекте, я более не обязан отвечать на Ваши вопросы, – развел руками ван Худсен. – Вы имеете право на свое мнение. Я очень уважаю Вас, герр Перейра, за Вашу жизненную позицию. Что касается меня, в Бога я не верю, как и в карму. Кстати, об Освенциме. Согласитесь, что если бы такую вакцину ввели Адольфу Гитлеру в каком-нибудь 1933-м, мир был бы другим. Не все люди хорошие, чтобы их жалеть. В любом случае, об этом не нам с вами судить. Итак, герр Перейра… Вы отказались, – ван Худсен почесал затылок и снова улыбнулся. – Я могу предложить Вам другой научный проект, не менее увлекательный, однако абсолютно гуманный. Более того, даже очень полезный, так как он направлен на лечение СПИДа. Вопрос только вот еще в чем…

Он сделал паузу. В лаборатории повисла неприятная, напряженная тишина.

– Вопрос вот еще в чем… – повторил свою фразу ван Худсен, как будто сам колебался. – Готовы ли Вы сотрудничать с компанией, которая занимается подобными проектами? Не будет ли проект FNX отбрасывать тень на все остальные разработки, в которых Вы примете участие? Подумайте как следует.

Уго ответил почти сразу:

– Нет, я смогу работать дальше. Это не проблема. Главное – над другим проектом.

– Замечательно! – хлопнул в ладоши профессор. А что Вы скажете, герр де ла Перьер? Кстати, это не Ваш предок в Первую Мировую натопил судов на полмиллиона тонн?

– Да нет, мы не родственники, – скромно улыбнулся Франсуа. – Что касается меня… – он посмотрел на профессора Майера, который до сих пор держался совершенно отстраненно. Но и на этот раз руководитель не проявил никакой инициативы. Он многозначительно рассматривал оборудование на соседнем столе. – В общем, я согласен заняться этим проектом.

– Замечательно… А Вы, фрау Аверман?

– Мне нужно подумать…

– Что конкретно Вас останавливает? Я все понимаю, тут ситуация очень непростая. Не стесняйтесь высказать свое мнение, свои переживания и раздумья. Какими бы они не были, я Вас выслушаю, пойму и поддержу.

Клариса колебалась. Совесть все не отпускала.

– Профессор… ван Худсен… – впервые ее голос дрожал. – Это очень интересный проект… но…

Леденящая душу пауза. Майер в курсе проекта. Франсуа согласился. Уго пристально смотрит ей прямо в глаза. Что делать?

Еще никогда ей не приходилось принимать таких решений.

– Но? – продолжил ван Худсен.

– Мы ведь не обсудили условия сотрудничества в этом проекте.

Голландец сделал звонкий щелчок пальцами, который показался Уго слишком громким. Хотя, возможно, испанец одернулся по другой причине. Шокирован ее ответом? Как бы там ни было, они все успеют обсудить после…

– Ах вот в чем дело! Это совсем другой разговор! Понимаю Вас, фрау Аверман, понимаю… Ваш подход к делу мне нравится! Что ж, мы обсудим условия немедленно. Однако сначала я попрошу герра Перейру оставить нас. Это строго конфиденциальная информация, и мне придется подписать с вами еще один договор о неразглашении. Это займет минут 5, – он посмотрел на Перейру, который неровно дышал и нервно чесал локоть.

– Да, я понял, – бросил тот, и быстро удалился из лаборатории. Было