Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт

Приближаясь к своему коттеджу, Вивасия видит в окне лицо Рут.

Шагая по дорожке к входной двери, Вивасия напоминает себе, что теперь свободна. По-настоящему свободна, раз над ней больше не нависает мрачный призрак ареста. Она может начать жизнь сначала, завязать в поселке новые знакомства, от которых почти отказалась.

Вивасия поеживается. Ей нравится ощущение своей силы и восторга перед предстоящими изменениями к лучшему вместо дурных предчувствий, которые она так часто испытывала.

Как только Вивасия заходит в дом, Рут обнимает ее и сообщает, что Роза и Даллас уже в постели. В последний раз, когда она к ним заглядывала, дети крепко спали. А знает ли Вивасия, что Даллас спит с полузакрытыми глазами?

– Я заметила, – отвечает Вивасия, улыбаясь, и желает Рут спокойной ночи.

Проверив, как там дети, Вивасия опускается на диван и наслаждается осознанием, что может спокойно сидеть, пока не решит, что пора ложиться. Что ей не нужно крадучись ходить по дому, тайком выглядывать из-за штор, бояться, не едет ли полицейская машина, не постучит ли в дверь нежданный гость.

Она думает о Джеки, о ее признании, о кофейных чашках и о том, что в них болталось.

Не в одной, а в обеих.

От этого Вивасию пробирает холодок. Если Джеки собиралась покончить с собой, то хотела забрать и ее.

Но Джеки этого не сделала.

Они обе теперь свободны.

Мучения, продолжавшиеся дни, недели, годы, близятся к концу. Свет появился в конце очень длинного и темного туннеля.

Вивасия с наслаждением принимает ванну. Ей теперь ни к чему торопливо мыться под душем, готовясь к встрече с представителями закона. Вода водоворотом утекает в сток, вместе с нею туда же отправляется страх, что этот вечер станет для нее последним на свободе.

Чистая, отмытая, обновленная, Вивасия заворачивается в полотенце и поднимает с пола джинсы. Порывшись в заднем кармане, извлекает оттуда смятый пакетик.

Яд Джеки.

Вивасия размышляет: станет ли Джеки проверять, лежит он в ее мусорном ведре или нет? Представляет, как та заглядывает в ведро, вытряхивает оттуда весь мусор, роется в нем.

Нет, не стоило оставлять отраву в доме Джеки. Вивасии не хочется думать, что пожилая женщина в какой-нибудь тяжелый день могла бы приготовить себе роковой напиток.

Действительно, признаёт Вивасия, то, что пакетик с отравой здесь, дает своего рода гарантию безопасности.

Чарльз умер. Роб погиб. В Волчьей Яме не осталось больше никого, кто заслуживал бы такой справедливой кары.

Вивасия встает на край ванны, цепляется руками за широкую потолочную балку, которая проходит по всей ширине ванной комнаты. Древесина старая, с глубокими бороздками и зазубринами, которые образовались за сотню лет. В дальнем правом конце балки есть отверстие. Когда-то, видимо, это был сучок в дереве, но со временем он выпал. Это идеальный тайник.

Вивасия засовывает скомканный пакетик с ядом глубоко в дыру.

Перед тем как выключить свет, она видит в зеркале свою улыбку.

35. Дети

Домой.

Роза поняла, о чем подумал Даллас. Он не хотел снова подниматься на холм, к единственному дому, который они знали. Он занервничал, стал беспокойным, но Роза сообразила, что на холм они не пойдут, и посмотрела на брата. Тот мгновенно успокоился, покорился, хватило одного ее взгляда.

Иногда ей приходилось тратить всю свою энергию на то, чтобы унять его. Временами он напоминал ей отца. Тихий, но ненадолго.

Дом, куда их привела женщина, был совсем не похож на тот, из которого они пришли. Начать с того, что он был больше. Чистый и просторный, как дома, которые Роза видела, когда отец возил их куда-нибудь на машине. Вдоль стен – полки с книгами. Книги! Карандаши, ручки и бумага, как будто этой женщине не было никакого дела до жизненных правил.

В ум Розы закралось сомнение.

Она взглянула на Далласа.

Может быть, в этом мире все по-другому.

Глаза Далласа блуждали вокруг, остановились на маленьком ножике, блестевшем на кухонном столе.

Роза привлекла к себе внимание брата.

Может, и тебе стоит здесь быть другим.

Он опустил голову, смирился.

Пока. Но все равно поглядывал на ножик.

Еще тут был сад. Роза это заметила, посмотрев сквозь большие стеклянные двери. Настоящий сад, а не просто кусок земли с разбросанными по нему деталями от старых машин и вытоптанной травой. Его окружал забор с железными прутьями, так что в этом смысле он не слишком отличался от того, на верху холма.

Наверное, они шли каким-то кружным путем, потому что Роза снова увидела небольшое кирпичное сооружение, на котором они сидели, когда женщина нашла их.

Ее дом стоял особняком, в отдалении, но после своей первой вылазки Роза знала, что поблизости есть и другие. Там люди носили красивые костюмы и одевали детей по погоде. В садах были бассейны. В этих домах люди могли читать что хотели, писать всякое, громко разговаривать и открыто пользоваться телефонами. Там было полно таких людей, как та мать с тремя детьми, которых Роза видела раньше. Дети кричали, а взрослые разговаривали уверенно и открыто.

Добрая женщина, которая вывела их из сырости и холода, сказала, что ее зовут Вивасия.

Роза моргнула. Это имя было ей смутно знакомо из какого-то очень далекого прошлого.

Она внимательно огляделась. Воспоминание, еще более старое, чем все прежние, всплыло в памяти. Другой дом, где они когда-то жили…

До того как все началось, они были совсем маленькими и жили в другом месте. Потолок там был таким высоким, что даже папа не мог до него дотянуться. А скользкий и блестящий, оранжевого оттенка пол пестрил какими-то черными пятнышками.

– Сучочки, – объяснила мама. – Так их называют.

Роза посмотрела на свои шнурки. Она не могла завязать их сама. Мама сделала это за нее.

– Двойной узелок, – сказала Роза, чувствуя, что ее лицо, будто шелковым покрывалом, накрыло смущение.

– Это тоже как узелки. – Мама кивнула и провела по доске пола.

Ее палец легко скользил, вздрагивая, когда натыкался на какую-нибудь шероховатость.

В этом месте, с узелками на полу и высокими потолками, устраивали вечеринки. Розе и Далласу разрешали в них участвовать, но только если они хорошо себя вели. Вечеринки всегда начинались с появления сверкающих, красивых женщин, от которых пахло разными цветами. Мужчины были в костюмах, музыка играла мягко и нежно.

Роза всегда клялась Далласу, что не уснет, пока не уйдет последний гость, но ей никогда этого не удавалось.

Когда музыку включали громче, веки у