Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс

– Значит, ты хочешь работать сантехником?

Вопрос был саркастическим, но прозвучал беззлобно, и внутри у меня все перевернулось. Сенатор Стерлинг Эймс был очень обаятельным человеком.

«Заставь его говорить. Тебе нужно держать его подальше от дома. И от офиса», – напомнила я себе.

– На самом деле у меня не так много желаний, – произнесла я, решив вернуться к нужной теме, чтобы он не забывал, что на кону стоит нечто большее, чем плюсы и минусы ученой степени в области гуманитарных наук. – Я хочу быть уверенной в том, что счета будут оплачены. Я хочу иметь достаточно средств на продукты. И я очень хочу не сталкиваться с сексуальными домогательствами чаще двух раз в день.

Меня пронзило чувство, близкое к вине, но гораздо острее и холоднее. И оно не проходило, потому что я солгала. Я заботилась о маме так же сильно, как и она обо мне, но я никогда ни в чем не нуждалась.

Особенно в отце.

Особенно в таком, как он.

– Что я могу сделать? – спросил сенатор. – Для тебя?

Это была всего лишь часть плана, всего лишь небольшой винтик в огромном механизме. Но рядом со мной шел человек, ответственный за половину моей ДНК. Он был здесь, интересовался моим благополучием.

– Подумай, Сойер, – мягко произнес сенатор. – Чего ты хочешь?

И тут я поняла. Это было очевидно с самого начала. И я бы поняла это, если бы была объективной.

– Вы пытаетесь откупиться от меня.

Ответом было неодобрительное молчание. Никто просто так не утверждает, что от него хотят откупиться, – если, конечно, этот кто-то не надеется записать что-нибудь компрометирующее на своего донора спермы.

Чем больше угроз, тем лучше.

– Есть еще кое-что… – Я ненадолго умолкла. – Вернее, кое-кто. Его зовут Ник Райан, и вы заставили полицию арестовать его за кражу.

Заливать огонь маслом было, конечно, неразумно, но весело.

– Будь умницей, Сойер. Не позволяй этому неудачнику испортить тебе жизнь.

– Вы спросили, чего я хочу, – настаивала я. – Мне не нужны деньги. Мне не нужны советы по поводу будущего. Мне от вас ничего не нужно, но снимите с него все обвинения.

О, и еще вы можете рассказать мне о Нике, жемчужном ожерелье и ваших намерениях. В любом порядке.

– Боюсь, это не в моей власти. Тебе лучше обратиться к окружному прокурору.

– Вы знакомы с ним. И именно вы надавили на него, чтобы Ника обвинили.

Сенатор не подтвердил этого. Но и не отрицал. Взамен я получила отеческий совет:

– Сойер, твоя мать в свое время, будучи в твоем возрасте, сделала неправильный выбор. Мне бы не хотелось, чтобы история повторилась.

Гнев, таившийся глубоко внутри, вырвался наружу. Я ощущала, как он поднимается во мне, и впервые за несколько месяцев мне стало жаль маму. Я сочувствовала глупой семнадцатилетней девчонке, которой она была и которой пришлось столкнуться с суровой реальностью, забеременев от такого мужчины, как этот.

– А мне бы не хотелось, – тоном сенатора начала я, – чтобы кто-нибудь узнал, что вы сделали ребенка впечатлительной несовершеннолетней девушке. – Возможно, следовало остановиться на этом, но я уже не могла сдерживаться. – На тот момент вы были совершеннолетним, женатым, учились на юриста и были на пути к многообещающей политической карьере.

Только что мы шли вместе по улице, но вдруг остановились. Его рука легла на мое плечо. Он не причинил мне боли, но инстинкт самосохранения говорил, что он хотел, чтобы я знала: он может.

И это мой отец.

Наконец-то я получила ответ на вопрос, который мучил меня всю жизнь.

– Если ты и дальше продолжишь развивать эту мысль, это может привести к проблемам.

Проблема. Я проглотила ком в горле, пытаясь справиться с этим ударом. Вот кто я для него – и ничто больше. Уж лучше бы он видел во мне угрозу.

– Я бы не хотела доставлять вам проблемы. – Ни к чему было показывать, насколько меня опустошили его слова. Это я дергала за ниточки. Я записывала наш разговор. У меня было преимущество.

Тогда почему же я чувствовала себя маленькой и одинокой?

– Вот и умничка. – Рука сенатора соскользнула с моего плеча. – Потому что, если проблемы все-таки возникнут… – его тон стал почти ласковым, – я убью тебя, милая.

Глава 61

Мне удалось задержать сенатора еще на двадцать минут. Но как только он озвучил свою маленькую угрозу, ему пришлось идти обратно. Пока он возвращался, я предупредила Лили, Сэди-Грэйс и Кэмпбелл.

Я достала музыку.

Обычное сообщение, которое может встретиться в переписке любых тинейджеров. И выглядит не так подозрительно, как если бы я написала, что получила необходимый компромат.

Где-то спустя минуту пришло сообщение от Кэмпбелл: «Платья у меня».

О чем еще мы могли разговаривать за две недели до Бала? Простая беседа Дебютанток.

Я улыбнулась. Она забрала ожерелье.

15 апреля, 18:08

– Менее чем через пятьдесят две минуты эти четыре девушки и молодой человек в смокинге будут представлены высшему обществу. Что бы ни являлось причиной этой неприятной ситуации, я уверена, господин полицейский, это может подождать до завтра.

Три дня назад

Глава 62

– Теперь мы можем рассказать все Уокеру?

– Да, Лили, – ответила Кэмпбелл, – теперь можем.

– Ты можешь, – поправила я. Кэмпбелл как-то сказала мне, что не хочет быть той, кто сообщит Уокеру об этом вероломном предательстве.

– Я позвоню ему, – тихо сказала Лили.

Ему – парню, которого она когда-то любила.

– Что еще нам нужно? – спросила я час спустя.

Кэмпбелл смотрела в окно. Сначала я подумала, что она наблюдает за братом и Лили, которые разговаривали внизу. Оказалось, она думала, что мне ответить.

– Большая удача. – Кэмпбелл посмотрела на дом Сэди-Грэйс. – И гуттаперчевая девочка.

15 апреля, 18:09

Группа Дебютанток в камере – это уже плохо. А когда сама Лилиан Тафт требует отпустить этих Дебютанток?

Даже новичку было понятно, что хуже этого ничего и быть не может.

– Не стойте открыв рот, молодой человек! Отоприте камеру!

Маки закрыл рот. Это не игрушки. Он дал клятву.

– Боюсь, что я не могу отпустить их, мэм. До тех пор, пока мы во всем не разберемся.

Десять часов и сорок восемь минут назад

Глава 63

День нашего Бала начался с обязательных маникюра и педикюра. Не для всех Дебютанток. Только для меня и Лили. Казалось, я уже должна была привыкнуть к тому, что меня периодически полируют,