Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Я же тебе уже сказал. Я друг».

«Какой еще друг?» Конечно, в голосе мужчины слышалось подозрение, но Лэнсу показалось, что он звучал чуть менее враждебно, чем изначально.

«Такого друга видишь один раз, — сказал Лэнс, — и больше не видишь».

Они обдумывали это с минуту, а потом сказали: «Ты американец».

Лэнс промолчал. Снова повисло долгое молчание, казалось, длившееся целую вечность, и наконец он сказал: «Знаете, у русских нет наличных. У них едва хватает горшка, чтобы пописать. А значит, знаете ли, есть только одна причина, по которой такой, как я, мог оказаться здесь».

«Ты…»

«Я твой друг. Богом клянусь». Лэнс не знал, чего это стоило, но, похоже, это немного сдвинуло иглу с места.

«Не возвращайся», — сказал мужчина.

«Я могу пойти?»

«Оставь деньги и не оглядывайся».

Лэнс не стал ждать. Он пошёл, и, дойдя до конца моста, снова принялся насвистывать. Он ни разу не оглянулся.

OceanofPDF.com

10

Президент Молотов открыл глаза, но тут же закрыл их. Голова раскалывалась, и когда он потянулся ко лбу, то почувствовал липкую кашу запекшейся крови на волосах. Он понятия не имел, как долго был без сознания, но кто-то определённо дал ему хорошую взбучку. «По крайней мере, в комнате было темно», – подумал он, пока глаза привыкали к свету. Он лежал на диване, и по мере того, как комната становилась всё яснее, он понял, что это, по сути, его кабинет в здании Кремлёвского Сената. Он тут же сел и схватил тяжёлую телефонную трубку со стола. Он несколько раз нажал кнопку внешней линии и подождал. Ничего. Ни гудка. Вообще никакого звука. Он полез в карман пиджака за сотовым, но его там не было. Компьютер тоже был мёртв, как и подсвечиваемые пластиковые кнопки, вмонтированные в нижнюю часть стола, которые обычно использовались для вызова секретарей, охраны и помощников из полудюжины различных ведомств. Под столом он увидел только кучу обрезанных проводов.

Он подумал, что отрезан от мира, и уныло опустился в зелёное кожаное кресло перед столом. Интересно, как долго он пробыл в этой комнате? Он взглянул на запястье, но даже часы Patek Philippe пропали. Левая рука дрожала – быстро, от волнения – и он схватил её правой, чтобы остановить.

Неужели всё произошло так быстро? Неужели его уже навсегда отключили от рычагов власти? Неужели Осипу действительно удалось нейтрализовать двадцатилетние планы и консолидацию одним бескровным ударом?

В столешницу стола был встроен хьюмидор, сделанный вручную из испанского кедра и инкрустированный серебром. Он открыл его. К счастью, никто не догадался его опустошить, и он достал из него резак, зажигалку и золотую пепельницу ручной работы, которую Фидель Кастро подарил Никите Хрущёву после Карибского кризиса. Если легенда была правдой, она была сделана из золота инков, награбленного самим Писарро, и Молотов всегда считал уместным использовать сокровища побеждённой империи для хранения своего пепла.

он закурил сигару, выбросил из головы все мысли о побежденных империях и сосредоточился исключительно на том, чтобы втянуть в рот густой синий дым.

Он замер на мгновение, неподвижный, сосредоточившись, затем встал и ощупал дверь. Она была заперта снаружи, как и ожидалось, и хотя выглядела как дубовая, он знал, что между деревянными панелями находится сталь, достаточно толстая, чтобы обшить корпус атомной подводной лодки. Прорваться сквозь неё силой не получится.

Он прочистил горло и попытался крикнуть достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь сталь. «Алло? Кто там? Вы знаете, кто я?»

Ответа не было.

Он навалился плечом на дверь, совершенно бесполезно, а затем начал стучать кулаками по цельному дереву. По мере того, как последствия происходящего до него доходили, в нём росла ярость, и он бил дверь всё сильнее и сильнее, пока кулаки не начали кровоточить. Он остановился только тогда, когда руки совсем обессилели. К тому времени плоть на его руках была настолько измята, что они рисковали получить необратимые повреждения. Он был в таком безумии, что, будь кто-нибудь рядом с ним в комнате, он бы легко убил его. Он уже делал это раньше.

Запыхавшись и тяжело дыша, он подошел к столу и сбросил с него компьютер и прочую электронику, затем наклонился и изо всех сил навалился на его массивный стол. Опрокинув его, он подошел к окну и бросился на стекло, словно зверь в клетке, впавший в ярость. Если бы стекло не выдержало, он бы разбился насмерть о каменные плиты Сенатского дворца сорока футами ниже. Стекло, которое, по сути, было рассчитано на прямой удар 125-мм танка Т-14 «Армата», не поддалось, и Молотов чуть не потерял сознание, продолжая биться.

Владимир Молотов был человеком, сочетавшим в себе странные психологические особенности, и его стремительный взлет к власти сопровождался параллельным ухудшением состояния его психического здоровья. Его врачи и советники десятилетиями указывали ему на это. Они утверждали, что его приступы паранойи, из-за которых он неоднократно проводил чистки в высших эшелонах власти, представляли угрозу для способности режима контролировать ситуацию. Они также утверждали, что его приступы неконтролируемой ярости, которые часто приводили к тяжёлым травмам или даже смерти любого, кому не повезло оказаться в зоне поражения в момент их возникновения, в конечном итоге приводили к инсульту или сердечному приступу. Врачи предлагали лечение, организовывали…

Терапии и лекарства, которые обещали вернуть его поведение в пределы нормы, но Молотов отказывался от всего, что ему пытались навязать.

На самом деле он не пытался как-либо изменить свое поведение, предпочитая вместо этого рассматривать свои крайности не как слабости, а как сильные стороны.

Он заявил советникам, что его поведение – секретное оружие, позволяющее ему делать то, что другие не могли одобрить. Именно крайности, утверждал он, позволяли ему глотать желчь, причинять страдания и приносить поистине колоссальные жертвы, необходимые для того, чтобы вытащить забытую, застоявшуюся дыру вроде России на лидирующие позиции среди мировых держав. Он твёрдо убеждён, что до его правления Россия была истощенной силой, катящейся по наклонной плоскости, и вся страна находилась под угрозой быть отправленной на свалку истории. Видные политики в НАТО начали открыто называть её третьесортной державой, а западные СМИ без конца цитировали статистику, например, о том, что её население меньше населения Бангладеш, а экономика меньше южнокорейской.

Больше никто такого не говорил.

Он также считал, что его крайности, особенно острая паранойя, стали причиной того, что ни один внутренний соперник никогда не представлял реальной угрозы его правлению. Именно паранойя позволяла ему видеть угрозы до того, как они разрастались, и искоренять их, прежде чем они