Рассказы - Роберт Альберт Блох

Я был очень зол, потому что обычно не разговариваю с редакторами таким тоном.

— Дэн, послушай меня. Будь благоразумен. Я хочу, чтобы ты увидел это, осознал неизбежность происходящего. Возможно, если я расскажу тебе, как все началось, сорву завесу дешевой тайны, ты поймешь.

— Я все понял это прямо сейчас. — Я схватил Хартвика за шиворот и повел его через комнату. — Ты сумасшедший, вот что я понимаю. Является ли эта марсианская угроза реальной или воображаемой, ты безумен. Хочешь предать человечество, не так ли? Возможно, власти должны услышать об этом.

Усмешка исказила его лицо, когда он попытался высвободиться из моих объятий.

— И что ты скажешь властям? — с издевкой спросил он. — Что вчера вечером ты пришел домой пьяный и услышал голоса в своей комнате? Что существо с Марса попросило тебя помочь завоевать Землю? Ты знаешь, куда это приведет тебя, Дэн.

— Тем не менее, я попробую.

Я отпустил Хартвика, повернулся и зашагал к телефону. Хартвик двинулся за мной. Он прошел мимо письменного стола. Его рука метнулась вниз, наткнулась на острый предмет. Затем он сделал выпад. Я обернулся как раз вовремя. Я дернул головой в сторону, когда острие ножа для разрезания бумаги разорвало воротник моей пижамы.

Хартвик ахнул и снова нанес удар. Левой рукой я вцепился ему в лицо, а правой схватил за запястье. Рука, державшая нож для разрезания бумаги, повернулась вниз. Мы боролись, когда он ударил меня ножом. Ненависть блуждала по его лицу, как багровое пламя.

— Ты никому не расскажешь, — выдохнул он. — Никому!

Я согнул его запястье. Он ударил меня коленом. Его свободная рука искала мою яремную вену. Он сжал мою шею. Я видел, как его лицо вспыхнуло сквозь красную дымку. Моя рука согнула его запястье так, что ему пришлось бросить нож. Он должен был это сделать. А потом… его рука высвободилась. Нож взлетел, рубанул вниз. Мой локоть вышел наружу. Я схватил его за руку и вывернул ее. Нож продолжал описывать порочную дугу. Хартвик ударил ножом, но меня не задело. Мой удар отправил острие клинка в горло Хартвика.

Хартвик издал тихий стон. В уголках его рта появились розовые пузырьки. Нож для разрезания бумаги торчал у него из шеи, качаясь вверх и вниз, как маленький хрупкий маятник. Я тупо наблюдал, как Хартвик опустился на колени, а потом упал. Нож перестал дрожать. Как и Хартвик.

Вот тогда-то дрожать начал я. Мои веки затрепетали, когда я опустился на колени рядом с ним и нащупал несуществующий пульс. Моя рука тряслась, когда я поднял трубку телефона, как и мой голос, когда я прохрипел портье:

— Сейчас я спущусь. В моей комнате лежит мертвец.

Мои ноги дрожали, когда я спускался вниз на лифте. Я весь дрожал и стучал зубами, когда рассказывал свою историю портье и домоуправляющему.

— Понимаете, несчастный случай, — твердил я. — Это был несчастный случай. Не слишком героическая версия, должен признать. Но очень, очень верная.

— Давайте посмотрим, — проворчал домоуправляющий и посмотрел на портье. — А ты пока помалкивай.

Портье кивнул. Потом управляющий схватил меня за локоть, и мы пошли наверх. Пока мы поднимались, я снова начал рассказывать свою историю. Я не мог перестать говорить. Когда я вывалил ее, то понял, как неубедительно все это звучало. Потому, что мои мысли были заняты другими вещами. Мелочами, связанными с судьей, присяжными, адвокатом, а кроме того, узором решетки в коридоре дома смерти. Управляющий кивнул, крякнул, вывел меня из лифта и повел по коридору в комнату 1415. Мне было трудно вставить ключ в замок. Он наклонился, потянулся к своему кольцу с ключами и открыл дверь. Я вошел в комнату, и он последовал за мной.

— Вот он, — сказал я. — На полу. Видите…

— Не понимаю, — сказал управляющий.

Я вытаращил глаза. На полу не было никакого тела.

Глава IV

Вы видели такое в кино. Я совершил всю процедуру: поискал нож для разрезания бумаги, но его там не оказалось, стал искать пятна крови на ковре, на котором не было никаких пятен крови. И все это время я продолжал бормотать: «но я убил его — убил его, говорю вам».

Через некоторое время я перестал бормотать и начал кричать. Наверное, поэтому меня и отвезли в Бельвью. О, они были очень вежливы по этому поводу, и действовали довольно эффективно. И я старался смотреть на это с чувством юмора. Но ничего смешного не было ни в их взглядах, ни в тихих приказах, ни в том, как они силой вывели меня из отеля через черный ход. В машине скорой помощи я начал бредить, и снова рассказал свою историю.

Потом я сидел за столом доктора, а он улыбался мне, кивал головой и слушал, со всем соглашаясь. Естественно, кто-то должен был войти и перенести тело, пока я был внизу. Доктор это видел, сказал он. Но сейчас, если бы я просто лег и немного расслабился…

Это заставило меня снова закричать. Но едва я открыл рот, как вошел санитар и что-то шепнул доктору. Он пробормотал, пожал плечами. Оба переглянулись.

— …отпущен под стражу. Конечно, никаких обвинений нет. Так…

— Доктор повернулся ко мне. — Мистер Кенни, все будет улажено. А пока вас ждет ваш друг, чтобы отвезти домой. Он в приемной.

Я подошел к двери, открыл ее. Потом потерял сознание.

Последний образ, возникший в моем сознании, был слишком ярким, чтобы его можно было вынести. В приемной, одетый в яркую спортивную куртку, клетчатый шарф и соломенную шляпу, сидел Банни Хартвик! Он поднялся на ноги и, улыбаясь, направился ко мне.

— Вот ты где, — сказал он. — Я беспокоился о тебе. Я…

Человек, которого я убил, подхватил меня на руки, когда я бросился вперед в черный вихрь.

Глава V

Когда сознание вернулось, я боролся. Я хотел остаться там, внизу, в дружелюбной темноте, где не было ни голосов с Марса, ни ходячих мертвецов. Я знал, что мы в машине, но не хотел знать, куда мы едем. Я знал, что Банни посадил меня на сиденье, но не хотел открывать глаза и видеть его. Я не хотел с ним разговаривать, потому что если бы услышал его голос, то понял бы, что окончательно сошел с ума. Знаю, что этого не было, кроме как в моей голове. И когда эти вещи начинают происходить в вашей голове…

Все это время Банни тихо разговаривал со мной.

— Когда я пытался дозвониться до тебя сегодня утром, мне сказали, ты в приемной.