Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

травмирующего события. Хотя никто не знает, что это было за событие, совершенно очевидно, что его можно классифицировать как травмирующее. Детектив Говард делает паузу.

– Вы не знаете, как могли оказаться на Олдхэм-Каунти-роуд?

– Нет, до этого момента я даже не знала, где это.

– Трент Гаттер нашел вас там вчера утром.

– Твой учитель математики? – спрашивает мама.

– Истории, – поправляю я.

– Он был сопровождающим в поездке, – уточняет детектив Говард.

– Мистер Гаттер был там? – спрашиваю я. – Но на встрече были только мистер Холтсоф и миссис Сандерсон. Именно они изначально организовывали поездку для старшеклассников. – Затем, увидев удивленное выражение на лице детектива Говарда, я добавляю: – Я помню все, что было до поездки. Все.

Он кивает и сверяется со своими записями:

– Мы поговорили с мистером Трентом Гаттером и миссис Кэти Сандерсон, сотрудниками Академии Форест-Лейн, которым было поручено сопровождать вас.

Я молчу, детектив Говард обменивается взглядом с офицером Джонсом. Тот что-то набирает в своем телефоне, возможно, заметку, чтобы потом вернуться к этому разговору. Детектив медленно продолжает:

– Вы можете вспомнить кого-нибудь из участников поездки, кто мог желать вам или вашей сестре зла?

– Нет, определенно нет, – ни секунды не колеблясь отвечаю я.

Мама ободряюще сжимает мое плечо, но ее пальцы дрожат. Детектив Говард выжидает, как будто пытается проследить, как мои воспоминания вдруг начнут проноситься у меня перед глазами, словно кадры из фильма. Но мне, увы, больше нечего сказать. Там были мои друзья. Никто не желал причинить нам боль.

– Вы уверены?

– Да, я… – Я замолкаю, желая ухватиться за ниточку воспоминаний. Это усилие вызывает вспышку острой боли. Я потираю виски, желая избавиться от нее.

– Вы не ссорились с сестрой или с кем-то еще во время поездки?

– Нет, – говорю я, качая головой. – Я… я ничего не помню после того, как села в автобус в понедельник утром.

Детектив явно разочарован услышанным – его лоб прорезают глубокие морщины, но я не спускаю с него глаз, потому что наблюдать за ним легче, чем за мамой, которая, я знаю, смотрит на меня точно так же. Мэдди нуждается во мне. Я могу сделать это для нее.

– Вы покидали лагерь по какой-либо причине?

– Насколько я помню, нет.

И затем, в отчаянной попытке быть полезной, я добавляю:

– За исключением того, что, очевидно, в какой-то момент я это сделала, если меня нашли на этой дороге.

– Вы помните, как это произошло?

– Нет. Я помню только, как садилась в автобус. А потом… ничего. Пока меня не погрузили в машину скорой помощи.

Я убираю волосы с лица, стараясь, чтобы заколка не зацепилась за швы на затылке. У меня под волосами рана, ее не видно – в отличие от фингала под глазом, царапины на щеке или заживающих синяков, – но врачам пришлось наложить семь швов, и эта рана болит сильнее, чем все остальное, вместе взятое.

– Я думаю, этого достаточно, – говорит мама, делая шаг вперед, указывая рукой на дверь. – Моей дочери нужно отдохнуть, так что, если у вас нет никаких новостей о ходе поисков…

Детектив Говард игнорирует ее. Я чувствую, что он смотрит на меня, но держу подбородок поднятым, сосредоточив взгляд на рифленой плитке, покрывающей потолок, и хочу лишь, чтобы головная боль, которая расцвела у меня в висках, исчезла. Я крепко зажмуриваю глаза, пока не слышу скрежет стула детектива Говарда, возвращаемого на место у стены.

– Все в порядке, – говорит он. – На сегодня достаточно. Обязательно позвоните нам, если вспомните что-нибудь о той ночи.

Он протягивает мне визитку с логотипом полицейского управления. Я тянусь за ней, но от его последних слов у меня в голове снова начинает пульсировать.

– Подождите, я думала, мы пропали утром.

Я обращаюсь к маме, единственному источнику новостей, который у меня был, за подтверждением. Она кивает, но ее брови в замешательстве сходятся на переносице.

– Вчера утром нам позвонили из школы и сказали, что девочек не нашли.

– После разговора с сопровождающими и студентами во время поездки мы составили отчет, который подтверждает, что кого-то из них видели в четверг, двадцать пятого числа, около девяти вечера.

У мамы морщится подбородок и слезятся глаза. Двенадцать часов. Мэдди пропала на двенадцать часов раньше, чем мы думали. Я подавляю растущую панику. Я знаю, что говорят о первых сорока восьми часах. Все знают. И мы потеряли двенадцать, сами того не осознавая.

– Я не понимаю, – говорит мама, ее голос дрожит, угрожая сорваться. – В школе сказали, что они начали поиски, как только сообщили о пропаже девочек. Это было только в пятницу утром.

– Их соседи по комнате и еще один мальчик, э-э-э… – Детектив Говард листает свой телефон, снова сверяясь со своими записями. – Райан Джейкобс первым заметил отсутствие девочек в шесть утра двадцать шестого числа и сразу же сообщил об этом школьному персоналу. Они обыскали лагерь и его территорию, а затем позвонили нам – в то же время, когда уведомили вас.

– Который сейчас час?

– Начало пятого, – говорит офицер Джонс. Это означает, что если Мэдди не найдут в течение следующих пяти часов, то она, вероятно…

Они не говорят, насколько важно для меня помнить об этом. Они и не обязаны. Мэдди пропала. И я единственная, кто был с ней, когда она исчезла.

Глава 2

Мэдди

20 апреля

Сорок два дня до выпуска. Четырнадцать дней до выпускного бала. Два дня до академического отпуска. Семь минут (возможно) до того, как моя жизнь (надеюсь) изменится навсегда. Я неустанно постукиваю ручкой по блокноту, лежащему у меня на коленях, и борюсь с желанием снова проверить телефон. Ничего не изменилось. Возможно. Прошло всего две минуты с тех пор, как я в последний раз обновляла свою электронную почту, но результаты должны быть объявлены сегодня. Мне нужно перестать думать об этом. Я остановлюсь прямо сейчас. Хорошо, сейчас. Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп, стоп, стоп. Но мне, наверное, стоит проверить, все ли в порядке – мой телефон вибрирует, и я чуть не падаю с кровати, хватая его с подушки. Это не электронное письмо. Появляется сообщение от Эрики: фотография ее кошки, животное выглядит возмущенным. Этого достаточно, чтобы рассмешить меня, и я забываю о пустом почтовом ящике на время, достаточное для ответа.

«Ты снова пошевелилась и разбудила ее, когда она спала на тебе?»

Ее ответ приходит незамедлительно:

«Нет, просто я должна была покормить ее три минуты назад».

Я отправляю плачущий смайлик и спрашиваю, не хочет ли она прийти сегодня вечером. Всю неделю в школе