Тайна озера самоубийц - Анна Велес

собеседник блеснул чуть ли не победной улыбкой. – Идеи, образы, сюжеты – это принадлежит людям. Вообще, существа, приходящие в наш мир откуда-то извне, не могут совершать действия самостоятельно. Они лишь подталкивают людей к тем или иным поступкам. Те, с кем, к сожалению, мне приходится сталкиваться намного чаще, склоняют людей к убийствам. Жестоким и страшным. Это цена за помощь таких существ. Но ни одна тварь сама не возьмет в руки нож или пистолет. Только человек, что с ней связан. Так и тут. Все в голове талантливой личности, а Петр лишь помогает сделать работу легче. Делает их собственный талант сильнее. Подогревает его, что ли. Вообще, в мире полно талантливых людей и без гениев, что лично меня успокаивает. А этот феномен… Наличие творческих способностей у тех, кто связан с гениями, все же обязательное условие.

– Но они при этом все равно забирают дар у Петра, – угрюмо напомнил Илья.

– К хорошему быстро привыкаешь, – заметил в ответ Давид. – Иметь рядом такой источник и не использовать его – это невозможно. Человек, увы, слаб по природе. Ведь вдохновение приносит удовольствие. Оно…

Он чуть развел руками, будто показывая, что не может верно подобрать слова.

– Наркотик, – подсказал журналист то, что пришло ему на ум раньше. – И возможность его пробовать снова и снова делает их жадными.

– Да, – просто ответил ему собеседник. – Что печально. Хотя… Все-таки не всех. Ведь в этот раз у Петра была Анна.

Илье стало больно. За нее. Уже в который раз. Теперь он понимал все лучше. Та самая нотная запись. Та мелодия, что Анна посвятила Илье. Она создала музыку сама. Зная, как мало осталось Петру, стараясь продлить ему жизнь, спасая того, кого девушка искренне любила, она отказалась от дара гения, положилась на свой талант. Пусть в этом произведении не было того светлого жизнеутверждающего начала, той силы и настроения, что объединяло все творчество сестер Горских, души Петра, но мелодия получилась не менее выразительной, эмоционально сильной и очень нежной. Какой, похоже, была сама Анна. Девушка посвятила музыку Илье, благодарила его, но на самом деле это был подарок Горскому. Или… может быть, это было прощание с братом…

– Она погибла из-за этой музыки, – произнес журналист вслух.

– К сожалению, – с тяжелым вздохом согласился с ним Давид. – Не зависть, не жадность, как легко можно было подумать. Именно свобода. Ни Клара, ни Амелия не простили бы ее за это. Художница зависела от брата больше всех. Клара… Просто была как раз самой жадной.

– Потому он и любил Анну больше остальных, – рассуждал Илья дальше. – Знал, что она тоже может что-то отдать ему в ответ. Просто любовь. Ее талант был… В ней самой, наверное, был дар. Петр так считал.

– Так и есть, – снова охотно подтвердил его собеседник. – Только ее талант имел естественную природу. Анна не станет гением, как Петр. Хотя бы потому, что все же в ней нет той чистоты. Простите, но она слишком человечна. Как говорят, не без греха.

– То убийство, – понял Илья намек. – Игорь. Пусть она не смогла довести дело до конца, но, как говорят полицейские, у нее был умысел. У них всех. Почему они всегда склонны к насилию? И раньше, и сейчас? Они убивают. И даже самого Петра.

Его собеседник помолчал. То ли решал, стоит ли рассказывать дальше, то ли снова подбирал слова.

– Как вы относитесь к Ломоносову? – вдруг спросил Давид. В его тоне было что-то такое, напоминающее интонации Петра, будто очередная игра в загадки.

– Никак, – буркнул Илья сухо.

– Как и большинство людей на планете! – почти радостно сообщил ему собеседник. – Но, кажется, именно Ломоносову принадлежит простая формулировка одного очень важного закона физики. Если в одном месте убудет, то в другом прибудет.

– Закон сохранения энергии? – Илья не был уверен в своих знаниях.

– Закон сохранения всего, – победно заявил Давид. – Вот именно так и здесь, и раньше, и сейчас. Но давайте ограничимся тем, что знаем лучше. То есть именно сестрами Горскими. Они талантливы. Им отмерено чего-то чуть больше, чем остальным людям. Точнее, как раз таланта. А значит, в чем-то другом они должны быть, извините за такой подбор слова, ущербны. Может, вы знаете, читали где-то, но все талантливые люди имеют такой перекос. Так, например, все те же ученые, таланты от точных наук, имеют некую эмоциональную отсталость. Ведь чувства не поддаются логике и не рассчитываются в цифрах.

– Я слышал что-то об этом, – признался журналист.

– Вот! – воодушевленно продолжил его собеседник. – Но в случае с Горскими речь идет не об эмоциях. Я бы сказал, здесь дело в морали. Вернее, в ее отсутствии. И, конечно, речь не о том, что родители плохо воспитали девочек. С ними всегда был Петр с его старомодностью не только во вкусах и привычках, но и в понятиях. В нем мораль заложена изначально, а вот в них ее было меньше, чем хотелось бы. Понимаете? Просто не дано.

Илья кивнул.

– Их игры, – начал перечислять он то, что видел много раз и так хорошо теперь понимал. – То, как Анна манипулировала другими, чтобы считывать с них нужные ей для творчества эмоции. Клара с ее персонажами, Амелия и ее образы-лица. Много всего. Эти же званые вечера, их бесконечная смена партнеров. Всегда и во всем этом было что-то… немного неправильное.

– Почти болезненное, – подсказал Давид. – На грани нормы. Каждая из них была убеждена, что ей позволено немного больше, чем остальным людям. А еще… Каждая из них знала, что зависима от Петра. С одной стороны, они сами усугубляли эту зависимость, но все же подсознательно она давила на них, как любая несвобода. Что еще больше влияло на их психическую нестабильность. Любой, кто казался угрозой их мирку, мог узнать об их зависимости или даже, в их понимании, возжелать вдохновения, уничтожался. Они были заложницами своей слабости.

– Я это видел, – согласился Илья. – Только… Почему это проявлялось так по-разному? Конечно, я понимаю, что Анна просто была сильнее сестер. И, похоже, более талантлива и более самостоятельна.

– В этом есть смысл, – подтвердил его собеседник. – Конечно, прежде всего на поведение сестер влияют их характеры и банальная сила воли. Но дело еще и в их талантах. В том, как и сколько каждая из них брала у Петра.

Снова воспоминание. Тот вечер на следующий день после смерти Анны, причал, плачущая Амелия. Ее привычные жалобы на жадность сестер и странные слова, что ей надо больше других…

– Это как-то зависит от вида творчества, – задумчиво выдал журналист. – То, с чем