Тайна озера самоубийц - Анна Велес

Илья просто сидел напротив, смотрел на этого странного человека. Такого сильного, жизнерадостного, нет, реально всеобъемлюще влюбленного в жизнь. Ему было сейчас неприятно видеть это.

– Вы очень жестоки, – выдал журналист. – Это похоже на эмоциональный шантаж. Потому что вы знаете – я не смогу отказать. Я также начну верить, что могу ему помочь. Хочу этого. Но… Волшебного ключа нет. И кто сказал, что я не сделаю Петру еще больнее? У него будет надежда, а когда умрет и она…

– Подождите, – попросил Давид. – У нас есть время, мы можем попробовать. Да, я настаиваю, я пытаюсь заставить вас поверить, даю вам именно ее – надежду. Согласен, если мы проиграем, будет больно. И ему, и вам. И даже мне. Но не использовать шанс еще более жестоко.

Аргумент был сильным, опять же даже причинял боль.

– Хорошо, – заставил себя согласиться Илья. – Но есть хоть что-нибудь? Теории, догадки?

И тут же вспомнил кое-что сам.

– Бронте! – воскликнул журналист. – Патрик Брэнуэлл. Петр говорил о нем, только он назвал Бронте обманщиком…

– К сожалению, – с досадой согласился его собеседник. – Теперь вам уже понятно, что этот член семьи знаменитых Бронте тоже был гением. Но, в отличие от Горского, Патрик умел думать и о себе. Вы же читали?

Илья согласно кивнул и чуть презрительно поморщился. Да, он прочел о семье Бронте. И в интернете, и все те материалы, которые ему скинул сам Давид. Три талантливые писательницы, основоположницы жанра феминистической прозы. Но их романы стоило читать не только из-за этих социальных тем. Все три женщины были талантливы. И всегда за их спиной темной тенью маячила фигура брата.

Достаточно посмотреть общедоступные статьи в Википедии, чтобы понять: Бронте жили очень замкнуто, мало общались с людьми и были привязаны друг к другу. Слишком привязаны. Как и Горские. Многие исследователи-биографы и историки литературы выдвигали версии, что Патрик Брэнуэлл на самом деле оказывал большое влияние на сестер. Более того, были предположения, что брат выступал тайным соавтором произведений.

Теперь благодаря Петру Илья знал, что это не так. Сам Патрик не писал романов. Он был тем, в ком сестры брали свое вдохновение. Был гением, как и Петр. Вот только, читая материалы, журналист легко видел и кое-что еще. Бронте очень сильно отличался от Горского. Если Петр реально посвятил себя сестрам, то Патрик жил совсем иначе. Пьяница и наркоман, прожигатель жизни, он давал им лишь каплю своего дара.

– Петр реально видел его? – задал Илья вопрос.

– Честно, не знаю, – признался Давид. – Возможно. С кем-то из своих подопечных он мог быть в Англии на тех же гастролях. Кто знает, могли и встретиться.

– Петр говорил, что это было, – размышлял журналист. – Один раз. И Патрик его обманул. Что-то о том, что можно не отдавать. Горский сказал, что Бронте убил своих сестер.

– Может, и так. – Его собеседник нахмурился. – Если подопечные гения не получают того, что им должно быть дадено…

– Петр еще сказал, что Патрик пытался тратить дар на себя, – вспоминал Илья дальше.

– Я это проверю, – серьезно пообещал Давид. – Это может быть важно. Если гений сам нарушает условия связи… Возможно, это может сократить жизнь его подопечных. В конце концов, ни одна из сестер Бронте не дожила до сорока.

Илья вдруг вспомнил слова Анны. Тогда, в день знакомства за обедом. Анна сказала, что ей повезло больше, чем Энн. Младшая Бронте умерла в двадцать девять…

– Петр назвал Патрика обманщиком. – Журналисту не хотелось опять погружаться в эти депрессивные мысли. – Он сказал, что, если тратить дар на себя, будет больно им. Подопечным. Горский так не мог.

– Потому что от этого и он сам бы испытывал боль, – заметил Давид. – Илья… Вы отличный исследователь. Ваши наблюдения очень важны. И да, вы можете считать, что я снова давлю на вас, но именно в ваших словах может быть разгадка, как спасти Горского. Он не может разорвать эту связь. Но… Петр сказал вам, что готов был отпустить Анну с вами. С кем она захочет. И если бы понять, как это поможет ему…

– Мои профессора в университете всегда были против сослагательного наклонения, – не без сарказма выдал Илья.

Он не хотел слушать. Не хотел сейчас знать. Он боялся начать надеяться, боялся всех этих: а что, если…

– Вы правы, – сдался Давид. – Я не имею права требовать от вас так много.

– Я подумаю, – отозвался Илья, прекрасно зная, как сильно этот стандартный ответ напоминает отказ, и тут же почувствовал себя немного виноватым. – Я правда не готов. Все это слишком быстро и неожиданно. Дом, наследство. Я не знаю, что мне делать с собственной жизнью, потому не имею права брать на себя ответственность за жизнь чужую. У меня прямо-таки классический вопрос русской литературы: что делать? Оставить имение? И как с ним быть? Как это все содержать? Все эти книги, картины, музыка. Права на использование… У меня нет нужной хватки, знаний, чтобы этим управлять, это содержать. Как и желания это делать и получать такие знания.

– Ну… – Давид улыбнулся. У него на лице было какое-то почти шкодное выражение, как у ребенка, который наивно полагает, что смог слукавить родителям. – Пока вы можете просто пожить здесь. Как раз будет время все обдумать.

Илья рассмеялся. Давид не умеет сдаваться. Но вообще, в чем-то он прав. За эти дни Илья как-то привык к дому, чувствовал себя в нем комфортно. Прижился. А еще… Это такая отличная возможность опять отложить решение…

– Ну да, – кивнул он с явной самоиронией. – В тишине и одиночестве, ведь местные после случившегося точно будут держаться дальше от имения и озера. Нехорошее место. Забавно. Я сейчас чувствую себя кем-то таким… Легендарным. Вроде Дракулы. Владелец страшного дома, хранитель озера самоубийц.

В этот раз Давид не улыбнулся в ответ. У него был странный взгляд.

– Было бы неплохо, – произнес он серьезно.

– Что именно? – насторожился Илья. – Стать этим самым хранителем? Или Дракулой?

– Скорее, попробовать примерить роль разрушителя легенд. – Теперь уже иронизировал его собеседник. – Наверняка вы слышали множество таких баек? Ну городские легенды? О вот таких плохих местах, о старых убийствах, о призраках или о чем-то и того хуже, что появляется в домах, где произошли всякие трагедии.

– Я даже был на экскурсии, – поделился с ним Илья. – В этом городе. Как раз по вот таким местам. Отсюда и это название