Медвежий край - Дарья Андреевна Кузнецова

образы, сравнимые с языческими богами иных культур, встречались. И сейчас к путникам явилось одно из таких существ, которое чукчи очень почитали, считая хозяином всего дикого зверья. Страх Эрыквына стал понятен и даже вызывал сочувствие: выходило, они, убив слуг и помощников, обозлили того, от кого зависело всё или почти всё благосостояние чукотского народа. А если молва не преувеличивала его силы, то и не только чукотского, но в это Березин не очень-то верил. Был бы Пичвучьын настолько могуч, не стал бы разговоры вести.

К беседе духи подготовились со всей обстоятельностью, в две минуты добыв всё нужное для временного лагеря. Расчистили подходящее место, развели костерок, постелили вокруг шкуры, пристроили над огнём закопчённый медный чайник, от которого Антонина с трудом отвела взгляд. Странное, безумное это было зрелище: языческий бог и русский медный чайник рядом.

Эрыквын устраивался у костра с опаской, напряжённо глядя и на духов, и на Пичвучьына, и на Сидора со спутницей, и вот так на глаз не выходило оценить, кого побаивался сильнее. И прежнее-то его отношение вызывало досаду, а теперь и вовсе не известно, что подумает. Не иначе, решит, что они с этим авынральын – хозяином, как называли чукчи подобных существ, владеющих местностью или каким-то зверем, – на равных. Как бы ещё ума не хватило Сидору начать жертвы приносить…

Чай у Пичвучьына тоже был привозной, «кирпичный», заварил он его крепко, от души, до вязкой терпкой горечи, но отказываться никто не стал, горячее оказалось кстати. Разве что Бересклет едва сдержалась от нового нервного смешка, получив немного помятую жестяную кружку со своей порцией. За всеми треволнениями стало не до погоды, но сырость тумана никуда не делась, и только взяв в руки парящую кружку, Антонина поняла, насколько продрогла. Крепкий чай ещё и бодрил одним только запахом, а близкий костёр расцвечивал стены тумана багрянцем и придавал подкатившим сумеркам неожиданного уюта.

Прикрыть глаза да представить, словно она не посреди тундры сидит в обществе неведомого создания среди враждебных и опасных чудовищ, а почти дома. Поздняя петроградская осень, сырая и холодная. Суббота. Занятия в Пижме, как называли ученицы свой Петроградский женский медицинский институт, окончились, только не хочется идти домой, и вот они выбрались на природу, как обычно – на Каменный остров, где среди оставленных на зиму дач нетрудно было отыскать тихий перелесок. Антонина редко куда-то ходила с другими студентками, но всё же выбиралась.

Конечно, с подачи Наташеньки Веденеевой – девицы очень бойкой, неуёмной и стремящейся облагодетельствовать весь мир. Насколько Антонина знала, из той сейчас вышел заметный детский врач. С ней, конечно, застенчивая и тихая Даша Ильина – верная подружка, ещё менее охочая до шумных сборищ, чем Бересклет, но из-за близкой и давней дружбы с Наташей имеющая ещё меньше выбора. Аня Титова и Людмила Клёст, они на два года старше, но приятельствуют. С Аней у Антонины общая цель, сближающая их, – обе хотят быть судебными экспертами. Только Титовой проще: у неё старший брат в полиции служит, поможет устроиться.

С барышнями, конечно, и кавалеры. Бог знает, откуда Мила всегда их выуживала, но непременно находила сопровождение для всех: искренне не понимала, зачем нужно отдыхать без общества приятных мужчин, если они и учатся без него.

Именно так Антонина познакомилась с красавчиком-хлыщом, которого напомнил двоеженец Маликов. Но суть его вскрылась не сразу, а поначалу твёрдое плечо рядом казалось надёжным, и как же приятно к нему было приникнуть!

Среди постоянных спутников был Ярослав – очень застенчивый невысокий юноша, неизменно носивший с собой гитару. Много позже Бересклет случайно узнала, что он был артистом оперы, а тогда только наслаждалась, вместе с остальными, изумительно проникновенным баритоном, гадая, откуда берётся столь богатый голос в столь тщедушном Ярославе.

И вот сейчас он в повисшей тишине коснётся струн…

– Отдай огненного зверя мне, хозяин земли Кагыргын. Тебе без надобности, а у меня такого нет. Я тебе за него стадо лучших оленей отдам!

Антонина вздрогнула, когда вместо струн и знакомого баритона зазвучала хриплая речь на чужом языке. Картина из прошлого представилась столь ярко и живо, что девушка на миг поверила, что оказалась именно там, на Каменном острове в годы своего студенчества, и вдруг – вернулась в тундру. Ни приятельниц, ни гитары, ни покоя. Только плечо никуда не делось, к которому она прислонялась, и вот оно было в сто раз лучше воспоминания, потому что не только казалось, но и – было по-настоящему надёжным, проверенным.

От совсем некстати нахлынувших воспоминаний о недавнем разговоре и поцелуе вспыхнули щёки, и стало не до языческих богов.

Бересклет со смущением призналась себе, что слишком устала от приключения и хочет, чтобы оно поскорее закончилось. Расследование интереснее, чем скучать дома с вышивкой, но сырая тундра и её сказочные обитатели – это для Сидора и чукчей.

А Березин между тем, переварив сказанное, проговорил с недоумением:

– У мальчика есть родители, сам он ещё не имеет права решать, даже если добровольно пожелает остаться с вами. Даже если в нём действительно пробудилось дедово наследие. И уж тем более я не стану решать за них.

– Слишком добр ты со своими людьми, – укоризненно качнул головой Пичвучьын. – Разбалуешь!

– Это не доброта, это закон моей земли и моих предков.

Ответ оказался верным и куда более правильным, нежели попытка объяснить чужаку детали. Хозяин лесных зверей заметно расстроился, но спорить и настаивать не стал, вместо этого спросил:

– Родители его – тоже огненные звери?

– Мать, – не счёл нужным скрывать Березин.

– А отец – человек?

– Да, – подтвердил исправник, с интересом наблюдая, какое впечатление эта весть произведёт на собеседника. Сидор слыхал имя этого божества, знал о крепком уважении к нему чукчей и положенных жертвах при встрече, но не больше того. Осерчает могущественный дух? Примет как должное?

Пичвучьын ответил неожиданным сочувствием.

– Беспокойны эти женщины! Попробуй уследи. Была у меня волчица, что за волчица! С крепким задом, с быстрыми ногами, шерсть – что чистый звёздный свет, неутомима да умела. Да сманил её один ловкий охотник. Как увидал у яранги, когда она работала, шкуры шила, да и захотел в жёны. Так и свёл. Давно было. Ещё только огнивные чужаки начали появляться. А твой ещё ловчее, огненного зверя свёл! Как в твоём языке зовётся зверь?

– Тигр, – спокойно ответил Сидор, снова не вдаваясь в подробности и не пытаясь переубеждать собеседника. Если тот считает его себе равным – так исправнику только на руку.

– Хорошее имя, – похвалил Пичвучьын. – Приведи мне эту женщину, говорить с ней буду. Хочу себе такого зверя.

– Выживет ли он в здешних краях? Его матери тут тяжело, – уточнил Сидор.

– Да уж надо знать, нелегко, на незнакомой-то земле, с чужими духами, – снисходительно усмехнулся хозяин зверей.

Разговор продолжался недолго. Эрыквын в него слова не вставил: боялся грозного хозяина зверей. Антонина хотела заговорить и не боялась, но опасалась помешать исправнику в его планах, так что тоже сдерживалась, искренне надеясь, что всё непонятное ей объяснят позже.

Пичвучьын обещал, что вреда Верховой не причинит, да и сыну её – тоже, но пока мальчишку не отдаст, пока тот у него побудет. Гостем побудет, обид не потерпит, так что Умкы на этот счёт может быть спокоен. А Сидор хоть и поторговался немного, но без огонька. Сашка явно