Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

И в этот момент Ривер едва не выпрыгнул из своей: что за?!.

Всего лишь легкий стук в боковое стекло, но он не заметил, чтобы к машине кто-то приближался.

Неизвестный склонился и заглянул в салон.

— Ривер? — одними губами позвала она.

О господи, пронеслось в голове. Сид Бейкер.

Он открыл ей дверь. Сид скользнула внутрь, аккуратно закрыла дверь и, тряхнув головой, высвободилась из-под капюшона. В руках у нее были стаканчики с кофе.

— Какого черта ты здесь делаешь, Сид?

— Я могла бы задать аналогичный вопрос.

— Ты за мной следила, что ли?

— В твоих же интересах считать, что не следила, правда? — Она протянула ему кофе (пришлось взять у нее стакан), сняла пластмассовую крышечку со своего, и оттуда вырвалось облачко пара. — Потому что иначе тебе пришлось бы признать, что мне удалось провести тебя через половину Лондона и остаться незамеченной. — Она легонько подула на горячую жидкость, и облачко разлетелось. — Причем пешком. А это не у всякого выйдет.

Он распаковал свой стакан, плеснув горячим кофе себе на ляжки. Она протянула ему салфетку. Он завозился, пытаясь промокнуть штаны и в то же время не облиться еще раз.

— Так ты что, просто догадалась, что я буду тут?

— Долго гадать не пришлось.

«Прекрасно, — подумал он. — Я весь как на ладони».

— И ты решила, что я буду рад твоей компании?

— Честное слово, даже мысли такой не было. — Она посмотрела мимо него. — Какое из них Хобдена?

Ривер показал.

— Он там один?

— Насколько мне известно. Так что ты тут все-таки делаешь?

— Слушай, ты, скорее всего, не прав, — ответила она. — Если Хобден имеет какое-то отношение к Хасану…

— Имя уже известно?!

— Официально пока нет. Но Пятерка его вычислила, а Хо перехватил это по своим каналам пару часов назад. Кстати, Хо — ушлый парень. Хорошо, что он на нас работает.

— Так кто он?

— Зовут Хасан Ахмед. Хо, наверное, теперь уже знает о нем все вплоть до размера обуви, но, когда я уходила, это было единственное, что известно. Так что, если Хобден тут каким-то боком причастен, он вряд ли сидел бы сейчас дома. Пятерка его уже сгребла бы.

— Я об этом тоже думал, — ответил Ривер.

— И что?

Ривер пожал плечами:

— Он явно что-то замышляет.

— Может, расскажешь мне, что за файлы ты рассматривал утром в пивной?

В принципе, можно было и рассказать. Все равно она не поверит, что чтение числа «пи» — это у него хобби такое.

— Хобденовские, — сказал он. — Те самые, что ты у него давеча стащила.

— Что?!

Он вкратце изложил ей свои похождения.

Когда рассказ был окончен, Сид молчала целую минуту. За что он был ей признателен. Она запросто могла бы разразиться подробным перечнем всех его идиотских поступков, объяснить, что хищение государственной собственности — это одно, но кража секретных данных — уже совсем другое. Пусть даже на поверку они и оказались совершенно бесполезной белибердой. Все это ему самому было прекрасно известно. Не упомянула она и о том, что, будучи поставленной в известность о его деятельности, она таким образом превратилась в соучастницу. Окажись Ривер на скамье подсудимых, она будет сидеть рядышком. Если только немедленно не выйдет сейчас из машины. И не вызовет Псов.

Вместо этого, когда минута истекла, она сказала:

— Ну и что значит это «пи»? Шифр?

— Вряд ли. Похоже, флешка — просто обманка. По-моему, он из тех параноиков, кто постоянно боится, что его файлы похитят, и прилагает все усилия, чтобы похититель остался ни с чем. И даже более того. Хочет, чтобы похититель понял, что владелец заранее предусмотрел возможность кражи. Чтобы посмеяться последним.

Ривер вспомнил еще одну вещь, а именно что Хобден заворачивает объедки в страницы антифашистского «Прожектора». Своеобразный привет тем, кому вздумается покопаться в его мусоре. «Думаете, он намекает, что мы нацисты?» — спросил он Лэма. «Разумеется, он намекает, что мы нацисты», — ответил Лэм.

— В любом случае в предусмотрительности ему не откажешь. В конце концов, я же действительно сперла его файлы, а ты копался у него в помойке.

— Да и тот партийный список попал в интернет вовсе не случайно, — добавил Ривер. — Так что будем откровенны: Контора подгадила ему по полной программе.

— И он в отместку решил устроить публичную казнь какого-то мальчишки? Ты вообще представляешь себе, какая будет реакция, если это все-таки произойдет?

— Догадываюсь. — Кофе был все еще слишком горячим, и Ривер поставил стакан на приборную панель. — Мусульмане выйдут на улицы. Сочувствие со стороны леволиберальных кругов, разумеется, будет обеспечено полностью — как же иначе, если невинного ребенка прирезали в прямом эфире. Но среди тех, кто выйдет на улицы, будут не только протестующие с плакатами и требованиями уважительного отношения к меньшинствам. Будут и призывы к возмездию. Начнется поножовщина и бог знает что еще. Ну ты представляешь.

— Именно это я и имею в виду. Может, он вконец чокнутый, но он же всерьез считает себя патриотом, что бы он под этим ни подразумевал. Думаешь, он добивается массовых беспорядков?

— Да. Потому что результатом беспорядков станет закручивание гаек, а именно это ему и нужно. Не сама по себе реакция на происшествие, а то, что начнется потом, когда ситуация станет крайне серьезной. Да, люди против того, чтобы детей резали в прямом эфире, но еще больше они против погромов на улицах, прямо перед домом.

— Ненавижу конспирологию и теории заговоров, — сказала Сид.

— После того как теория доказана, она перестает быть теорией. И становится просто заговором.

— И чего именно ты пытаешься добиться, сидя у Хобдена под дверью?

— Давай поговорим об этом завтра.

— Ты всерьез планируешь сидеть тут до утра?

— На данный момент я бы не стал называть это планом.

Она покачала головой и отпила кофе.

— Если ничего так и не произойдет, с тебя завтрак.

Он не нашелся, что на это ответить, но, прежде чем замешательство его стало очевидным, у нее возникла новая идея:

— Ривер?

— Чего?

— Ты же сам понимаешь, какой ты дурак, правда?

Он отвернулся, чтобы она не увидела, как по его лицу расплывается улыбка.

* * *

Это было в десять часов. В течение следующего часа шансы Ривера оплатить завтрак продолжали расти: на улице практически ничего не происходило, а что происходило — не имело к Хобдену никакого отношения. В окне у него продолжал гореть свет. Время от времени мелькавшая на занавеске тень указывала на то, что Хобден по-прежнему был дома. Во всяком случае, там был кто-то. Возможно, Риверу следует постучать в дверь.