Искатель, 1998 №11–12 - Василий Головачёв

— Метеориты, что ли?

— Нечто в этом роде.

Два аквалангиста под лодками о чем-то посовещались, разговаривая жестами, и Серафим, захватив самый маленький из сигаровидных камней, вынес его на поверхность, бросил в лодку. Только теперь стала понятной его форма, и Антон обменялся с Валерией понимающим взглядом. Камень имел форму фаллоса, что говорило о его принадлежности культовому хозяйству храма Морока.

— Изучайте, — хихикнул Тымко, вытолкнув загубник. — Там внизу целый джентльменский набор этих с позволения сказать «скульптур».

— А плита? — с интересом спросила Валерия. — Это он, Лик Беса?

— Хрен его разберет. Что-то нацарапано, а что — не видать, чистить надо. Сейчас попробуем. Дайте-ка мне скребок.

Антон протянул ему металлическую щетку, и Серафим нырнул обратно на дно, где Илья, поднимая облачка мути, пытался соскрести с поверхности плиты слой грязи. Они занялись этим вдвоем, и вскоре изнемогавшим от любопытства пассажирам лодок стал виден рисунок на камне, действительно напоминавший голову какого-то существа с рогами, наполовину человека, наполовину дракона. Все принялись разглядывать рисунок, в том числе и аквалангисты, и через минуту у тех, кто сидел в лодках, закружилась голова, в ушах поплыл звон, в теле появилась эйфорическая легкость, отошли на второй план другие чувства, цели и задачи, планы и устремления. Хотелось только смотреть на плиту под водой и ни о чем не думать, предаваясь радостно-возвышенному чувству погружения в эстетическое созерцание бесформенных видений.

Первой справилась со своей зачарованностью Владислава. С криком: «Не смотрите!» — она схватила Антона за плечо и дернула назад. Громов очнулся, с удивлением осознавая себя сидящим в лодке, глянул на часы и ужаснулся. Они просидели над водой сорок минут, не ощущая течения времени, и точно так же провисели в воде над плитой аквалангисты.

— Валера, очнись! — позвал женщину Антон, ответа не дождался и перепрыгнул в ее лодку, чтобы силой усадить на дно.

Затуманенные глаза женщины стали проясняться, она глубоко вздохнула, с недоумением оглянулась по сторонам.

— Что со мной? Голова — как пустая стеклянная банка…

— Объясни ей, — бросил Антон Владиславе и прыгнул в воду.

Илью ему удалось привести в чувство быстро, а вот с Серафимом пришлось повозиться. Здоровый, как бык, инструктор не хотел отрываться от созерцания, начал отбиваться, и друзьям с большим трудом удалось вытолкнуть его на поверхность.

Забравшись в лодки, они с полчаса приходили в себя, стараясь не глядеть вниз, на дно озера. Потом Тымко, угрюмо уязвленный случившимся, проворчал:

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— Мне надо было догадаться, — сквозь зубы проговорил Илья. Его голова лежала на коленях Владиславы, ее невесомая теплая ладошка поглаживала виски и лоб, и лежать было очень приятно.

— Ну, в чем дело?

— Это темная зовуша, — тихо сказала Владислава. — Заговоренный камень. Чем больше на него смотришь, тем больше хочется смотреть. Баба Марья сказывала, что многие люди умирали даже от голода, не в силах оторваться от зовуши.

— Похоже, он действительно обладает сильным биоэнергоинформационным воздействием на человека. Мы могли самостоятельно не выйти из транса, развязав тем самым руки тем, кто за нами следит в три глаза.

— Так это Лик Беса или нет?

— Не знаю, — поморщился Илья. — В письме бабушки Савостиной говорилось, что камень по мере приближения даты выхода Морока становится все легче и легче, я попробовал его пошевелить, но никакой легкости не почувствовал. Он весит по крайней мере килограммов двести, еще придется повозиться, поднимая его в лодку.

— Когда начнем поднимать?

Илья посмотрел на солнце, на часы, начал надевать акваланг.

— Вероятно, после обеда. Я попробую его сфотографировать во всех ракурсах, а вы снимайте все мои маневры видеокамерой.

Он нырнул, и Антон включил камеру, запечатлев на пленку лодки, недалекий берег и небо с крестиком «Махаона» и десятком кружащих над водой чаек.

— Давай лучше я поснимаю, — предложил Серафим, — а то ты все испортишь.

Антон хладнокровно протянул ему видеокамеру, и в этот момент вдоль борта лодки взметнулась на воде очередь дымных фонтанчиков. Это было так похоже на очередь крупнокалиберных пуль, ударившую с неба в воду, что Антон едва не закричал: ложись! — но вовремя прикусил язык. Настоящие пули шлепались в воду не так, со звучным бульканием, дымные же фонтанчики возникали абсолютно беззвучно и вели себя самостоятельно. Они образовали окружность вокруг лодок и исчезли так же таинственно, как и появились.

— Ёлы-палы! — выдохнул Серафим, успевший заметить фонтанчики.

— Это еще что за фигня?!

— Похоже на явление «снайпера-призрака»… — начала Валерия.

— Это эхо заклинания! — быстро проговорила побледневшая Владислава, умоляюще посмотрела на Антона. — Позовите Илью, сейчас что-нибудь случится!

— Смотрите! — воскликнула Валерия, вытянув вперед руку.

В воде со стороны озера появилось быстро приближающееся темное, отливающее металлом пятно. Оно в течение нескольких секунд достигло лодок и тогда стало видно, что это гигантский косяк рыбы!

— Илья, назад! — рявкнул Серафим, поднося руки рупором ко рту, но Пашин и сам заметил летящий на него рыбный поток, заработал ластами, пытаясь увернуться и всплыть, но был сбит, как кегля, ударом живого молота.

Вскрикнула Владислава. Лодка содрогнулась от удара рыбьего косяка. Наклонившаяся над водой Валерия не удержалась, взмахнула руками и с криком упала в воду, и тотчас же Антон прыгнул следом за ней, чувствуя, как ошалевшая рыба: окуни, плотва, верховодка, лещи, карпы, лини и щуки, — царапает тело плавниками, бьет в лицо, в голову, живот и спину, мешает плыть и затягивает в глубину. И все же он успел вытащить Валерию на поверхность и буквально выбросил ее из воды в лодку, где женщину подхватил обалдевший, не знающий, что делать, Тымко.

— Заводите моторы! — крикнул Антон, поворачивая в ту сторону, где под водой боролся с рыбным потоком Илья.

Поток этот оказался таким плотным, что по нему можно было наверное идти пешком, как по твердому, хотя и скользкому, грунту. Антону приходилось напрягать все силы, чтобы продвигаться вперед, пока он наконец не перевел организм в состояние пустоты, позволившее работать инстинктам без участия сознания, и сразу же его положение изменилось. Он заскользил, извиваясь, как угорь, по поверхности рыбьего косяка, достиг точки, где Илья пытался всплыть из-под живого покрывала, и нырнул.

Вдвоем отбиваться от бешеной рыбной метели было легче, и, несмотря на вязко-упругое сопротивление косяка, им удалось-таки пробиться сквозь него на поверхность озера, где их подхватили сильные руки Тымко и Владиславы.

И сразу же ихтиоатака озерных обитателей пошла на убыль, косяк рыбы перестал быть целенаправленным, рассыпался, стал редеть, таять, рассасываться. Катаклизм, вызванный по словам Владиславы темным заклинанием, закончился.

Некоторое время они отдыхали, приходили в себя, поглядывая на воду и