Эпицентр - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

и то закупаем его у Америки — а вы хотите еще и сверхчистый! Измерительная техника — это же безопасность! Мы, говорят, только в вашей бумаге прочитали про какие-то измерительные датчики, а вы требуете у нас целого производства того, чего мы не знаем. Что это такое — измерительные датчики? Смотрят на меня, кивают и ждут, когда я их отпущу, понимаешь, делом заниматься.

— Ну, а чего ты хочешь? — перебил его Харитон. — Люди думают, что ты тут наукой развлекаешься, когда у них производство трещит от напряжения. Ведь ты не можешь им объяснить, на кой черт тебе понадобился сверхчистый графит?

— Не могу, — согласился Курчатов, — но что это меняет, Юлик?

— Ничего не меняет. Просто проясняет некоторые несуразности. Вот танк, вот снаряд, вот выстрел. А тут — ни вкуса, ни запаха. Рванет — не успеешь «мама» сказать. Кому такое расскажешь?

— Вот у меня недавно случай был, — вмешался Крупов. — Главный инженер на Графитэле мне говорит: «Я догадываюсь, товарищ, зачем вам такая дьявольская чистота графита. Это же для алмазов! Но по какой методике вы их делать собираетесь? Я всю литературу перекопал. Не пойму! Из килограмма графита вы сколько алмаза планируете получить? Как создаете давление?»

Курчатов невесело хмыкнул.

— Ну, а ты?

— Я? Попросил его соблюдать военную тайну. Он поклялся.

— Выкрутился, значит.

Навстречу им, покаянно разведя в стороны портфель и шляпу, семенил взмыленный, растерзанный от спешки и собственной тучности замдиректора Актюбинского химкомбината Сумской.

— Игорь Васильевич, — пронзительным тенором закричал он, — виноват. Уж простите великодушно, самолет, ить его, запоздал.

— Да не спешите вы, — остановил его Курчатов. — Всё уж закончилось.

Сумской надел на голову шляпу, сунул портфель под мышку, достал платок и принялся вытирать им распаренное лицо и шею.

— Ох, ты ж, батюшки, а я-то бежал. Машина еще, ить ее, сломалась, так я — транваем. Зря, выходит, приехал?

— Ну, почему зря. Мы ведь встретились?

На щеках Сумского проступил румянец. Он посмотрел на Харитона, Крупова и поинтересовался вкрадчиво:

— А что-то стряслось, Игорь Васильевич? Я ж ведь не понял. Меня директор дернул, в охапку — и сюда, к вам. У нас там аврал. Специалистов мало, старики да женщины. Что с них возьмешь? Производство дюже вредное. А куда денешься? Москва требует, сами понимаете. Время такое, эх-эх. Какие будут распоряжения?

— Распоряжения будут самые категоричные, Спиридон Данилович. — Курчатов тоже выразительно взглянул на Харитона и Крупова. — Мне по-прежнему и в самом что ни на есть наисрочнейшем порядке нужны от вас несколько сотен реактивов.

— Реактивов? Это тех, что вы нам.

— Да-да, именно тех. Не сомневайтесь.

— Так это, по вашему списку. — Платок последовал в карман, но, не засунутый до конца, остался свисать белым пятном. Сумской подтянул пухлые губы и вскинул брови, что означало серьезную озабоченность. — Сложно, товарищ Игорь Васильевич, — сказал он со вздохом. — Когда? Все мощности забиты. Старики, женщины. Да ведь у нас даже технология до сих пор не разработана. Откуда ж мы возьмем, это самое, не зная технологическую цепочку? Это ж надо еще исследовательские работы провести. Организовать производство нескольких сотен химических веществ с нуля. Наша промышленность реактивов нужной вам степени чистоты вообще не производит, вот ведь какое дело.

— И что вы предлагаете? — прищурив глаз, спросил Курчатов. Сумской ответил мгновенно, без запинки:

— Все, что сможем. Мобилизуем силы. Постараемся.

— Слыхали? — Курчатов досадно хлопнул себя по колену. — Что и требовалось доказать. И так везде!

— Что, Игорь Васильевич? — насторожился Сумской.

— Еж косматый, вот что! — буркнул Курчатов. — Пошли отсюда. — И обернулся, удаляясь: — Против шерсти волосатой, Спиридон Данилович! Так и передайте вашему директору!

В машине Крупов сумрачно заметил:

— Сумскому этому на полтавском рынке место, а не заводом управлять.

— Зря ты так, Саша, — устало не согласился Курчатов. — Спиридон как раз на своем месте. Оберегает завод, изворачивается. Для него приоритет — воен-пром, фронт. А что не слушает нас, так это понятно. Ресурс у него один: там убыло, а тут не прибыло. Вот и выбирает, что важнее. Мы требуем, кулаком стучим, а объяснить, зачем, не можем. Не имеем права.

В лаборатории на Октябрьском Поле две группы специалистов сотый раз перед запуском перепроверяли новенький циклотрон: одни занимались чертежами, другие обеспечивали наладку оборудования в зале, где монтировались основные части ускорителя.

Курчатов забежал в свое двухкомнатное жилище в новом здании, чтобы переодеться. Марина подала ему свежую сорочку, помогла повязать галстук и принесла отутюженный халат. От обеда он отказался: «Поем с ребятами». Курчатов все время о чем-то сосредоточенно думал. Лишь перед уходом, удержав жену за руку, он вдруг сказал:

— Знаешь, в чем моя беда? В том, что от меня никто ничего не требует. Все только ждут. — Помолчал и добавил: — А хорошо бы, если бы требовали.

Появление Курчатова в комнате, где его сотрудники обсуждали чертежи, совпало с глухим ударом: молодой физик прямо во время дискуссии упал лбом на стол, уснув, как говорится, в полете. Никто не стал его будить — напротив, все переместились на другой край стола и заговорили вполголоса.

— Четвертую ночь не спим. Круглосуточно, — пояснил грузин Дзимцеишвили, у которого самого глаза раскраснелись не только от табачного дыма. —

Пусть отдохнет немного. — Он подвел Курчатова к кульману. — Мы тут несколько конструктивных блох наковыряли. Не фатально, конечно, но все-таки. Вот взгляните, Игорь Васильевич.

Циклотрон — первое детище Лаборатории № 2 — уже запускали в пробном режиме, но пучок дейтронов не возник. Работали день и ночь, без перерыва, вот уже несколько месяцев. Год назад, основываясь на донесениях разведки, Курчатов сделал вывод: уран-235 — не единственный выход на бомбу. Продукты сгорания ядерного топлива в урановом котле также могут быть использованы в качестве основы: в частности, элемент 93, названный эка-рением-238, и элемент 94, названный эка-осмием-239. Дальнейшие эксперименты показали, что первый для бомбы непригоден, а вот трансурановый элемент 94, впоследствии получивший название плутония, очень даже подходит.

Первые опыты по выделению элемента 94, которые братья Курчатовы начали осуществлять в бочке с водой, давали столь микроскопические дозы, что их едва хватало для физико-химических исследований. Требовался циклотрон, где объемы получения элемента 94 были бы существенно выше. Приняли решение построить прямо на территории Лаборатории № 2 ускоритель