Эпицентр - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

тяжелых заряженных частиц. В теории пучок дейтронов должен был ударять в ли-биевую мишень, та в свою очередь испускала нейтроны, которые замедлялись в парафине и вступали во взаимодействие с солями урана, образуя новые трансурановые элементы.

Из Ленинграда забрали высокочастотный генератор от недостроенного циклотрона Физико-технического института. Магнит изготовили в Ново-Крама-торске на трансформаторном заводе. Запуск циклотрона был запланирован на 25 сентября. Хотели раньше, но обнаружились проблемы в системе питания электромагнита, с которыми пришлось повозиться.

— На вас грязный халат, Вахтанг, — неожиданно заметил Курчатов. Дзимцеишвили смутился:

— Как-то не заметил, Игорь Васильевич. Жены нету.

— Жена тут ни при чем. Мой учитель любил повторять: порядок в голове начинается с внешнего вида. И не только в вашей, Вахтанг, а и в головах тех, кто с вами работает. Запомните эту полезную мысль. Ладно, идемте к Неменову.

— Сегодня же постираю, — поспешно заверил Вахтанг. — Сам!

С охапкой чертежей в руках Курчатов, сопровождаемый Дзимцеишвили, появился в зале на первом этаже основного здания, где руководитель проекта Леонид Неменов, валясь с ног от усталости, вместе с рабочими тестировал узлы ускорителя.

— Обратите внимание, Леонид Михайлович, тут ребята несогласованность обнаружили в высокочастотной схеме. — Курчатов разложил чертежи на столе. — По-моему, здесь рассинхрон.

— И еще тут, — ткнул пальцем Дзимцеишвили. — Но если мы поменяем в звене генерации, вот тут и тут, должно наладиться. Видите? Сейчас покажу.

Подошли другие сотрудники. Понеслась перебранка. Курчатов слушал, хмурился, посреди шума вдруг спрашивал своим сильным высоким баритоном:

— А где же тут овес?

На пару секунд все смолкали (в переводе с курчатовского фраза означала «Не говорите ерунды!») и начинали сызнова. Через полтора часа в зал вбежала секретарша.

— Игорь Васильевич, Игорь Васильевич, — позвала она Курчатова, который с увлечением следил за спором своих сотрудников. — Игорь Васи-и-ильевич!

— Что такое? — обернулся Курчатов.

— Вас к телефону.

— Потом, Светочка, после.

Он развернулся обратно к спорщикам, но секретарша не унималась:

— Игорь Васильевич, это важно. Первухин на проводе.

— А? Первухин? — встрепенулся Курчатов. — Ладно, братцы, вы тут не увлекайтесь. Споры спорами, а время не ждет.

Поднявшись в свой кабинет, Курчатов взял трубку. Михаил Первухин, куратор создания бомбы от Совнаркома, хотел знать, как идут работы по монтажу циклотрона.

— Нормально идут, Михаил Георгиевич, — нехотя ответил Курчатов. — Еще бы качество и объемы продукции, которую мы выпрашиваем у производства, не оставляли желать лучшего — совсем было бы хорошо.

В трубке послышались вздохи.

— В ГКО уже доложили, — сообщил Первухин. — Уложитесь?

— Уложимся. Думаю, уложимся.

— Надо уложиться, Игорь Васильевич, очень надо. Пора уже от кустарщины переходить к технически оснащенному научному процессу.

— Так и доложу в ГКО, — с нескрываемой иронией заметил Курчатов. — От кустарщины, скажу, мы переходим к технически оснащенному процессу. Оснащенность, правда, хромает. На обе ноги.

— Я вас слышу. — Первухин замялся. — Поверьте мне, Игорь Васильевич, от запуска вашего циклотрона многое зависит... Практически — всё.

Берлин, 16 сентября

— Скажите, Гесслиц, вы бывали в Швейцарии?

— Нет, дальше Саксонии не выезжал. Всю жизнь в Берлине.

— О, как много вы потеряли! Это восхитительная страна. Чудесный климат. Воздух. Горы. А кухня! Раклетт не пробовали? Ну-у! Представьте себе, расплавленный сыр с овощами и кусочками тушеной говядины. С ума можно сойти! Или рёшти! Типичное блюдо Цюриха. Жареный картофель, раскатанный в такую промасленную лепешку, с беконом и сыром. Очень вкусно. Господи, мы уже забыли, что такое хорошая, вкусная еда.

— Нет, штурмбаннфюрер, я о таком даже не слышал.

— Ничего. У вас будет возможность не только услышать, но и попробовать. Вы едете в Цюрих.

— То есть как?

— А вот так. Там небольшое дельце, и вы можете помочь. Мы же отныне сотрудники, не так ли? Как говорится, товарищи по оружию. Получите внеплановый отдых в виде служебной командировки. Разве плохо? С вашим начальством мы договоримся. Кто там у вас теперь? Панцингер? Вам даже не надо будет объяснять, где вы были.

— Но когда?

— Прямо завтра. Завтра вас устроит? Выездные документы на вас уже оформлены. Завтра вечером поезд. Кстати, мы едем вместе.

— Но моя жена.

— А что жена? Привезете ей хорошего сыра, ветчины. Она будет довольна.

— И что же я буду делать?

— В общем-то ничего. Совсем мало. Обсудим все это по пути, в поезде. У вас есть время, чтобы собраться.

Шольц с Гесслицем вышли из особняка гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Пронесшаяся мимо машина вспугнула стаю голубей, которые, шумно хлопая крыльями, рванулись с тротуара ввысь. Шольц попридержал фуражку за козырек, словно опасался, что от кутерьмы, устроенной голубями, она слетит с головы.

— Завтра утром вам доставят железнодорожный билет и выездную карточку, — сказал он, прощаясь. — Мы с вами сработаемся, Гесслиц. Я в это верю.

План Шольца, который после некоторых сомнений одобрил Мюллер, базировался на утверждении: Гесслиц лжет, что не знает Хартмана. Необходимо было в этом убедиться, но так, чтобы ни тот, ни другой не ожидали встречи. Накануне Шольц получил донесение из Цюриха, где говорилось, что сотрудникам гестапо удалось выйти на Хартмана, сменившего фамилию на Лофгрен, и установить, что в настоящий момент он проживает в отеле «Цюрих Вест». Если встреча покажет, что они знакомы, ловушка захлопнется; тогда можно быть уверенным, что крот в аппарате РСХА, о котором говорил Лемке, — Гесслиц.

— Не люблю я эти ваши психологические трюки, — поморщился Мюллер. — По мне, так взять того и другого да и вытрясти из них всё в нашем подземном санатории.

— Не рационально, Генрих, — парировал Шольц. — Получим только их. А между тем Хартман в Цюрихе не в одиночестве. Кто-то его ведет. А главное — каким-то образом он связан с миссией Майера, то есть Шелленберга. Заберем Гесслица, но оставим Хартмана. В крайнем случае завербуем. Попробуем разобраться, что там происходит.

Мюллер задумался: а ведь он прав. Если Шеллен-берг возобновил свой торг с союзниками, достаточно шепнуть Ламмерсу или Борману — и полетят головы. Но можно ведь и по-другому. Можно с фактами на руках поговорить с Шелленбергом, чтобы он намекнул Гиммлеру, а тот подумал, не стоит ли учесть интересы и шефа гестапо в своей тайной игре? Или положить все это под сукно до лучших времен. Вслед за Болгарией два дня назад Финляндия объявила войну Германии, Советы захватили