Лёгкое Топливо - Anita Oni

Алан Блэк аплодировал. Такого успеха он не предполагал. Меррис вляпалась в его игру по уши.

Вечером он напишет ей, если сама не откликнется, — а пока что изучит парковку, благо никто не мешает, и понаблюдает, как скоро отреагируют на ложную тревогу.

Сцена 44. Парфюмерная навигация

К семи тридцати Алан был уже дома. Пятна в гараже наконец-то замазали, в подвале уложили новую плитку и покрасили стены. Сегодня обещали привезти новую лестницу. Металлическую, винтовую, с современным дизайном.

Наконец-то он принял душ и переоделся. Побрился как следует и параллельно обнаружил досадное: иссяк одеколон. Не фирма, какой-то мудрёный хендмейд на базе ветивера и бергамота.

Одно время Элли увлекалась домашней парфюмерией и создала этот аромат своими руками. Аж в количестве полулитра, в пяти стеклянных флакончиках. Стабильно дарила ему их раз в год, под Рождество — зная, что муж не любит сюрпризов, приуроченных к этому празднику (какая-то мутная семейная история).

В этом году флакон закончился слишком уж быстро, и Алан начал подозревать в краже Томми.

Как бы то ни было, он остался теперь без парфюма.

Самым прямолинейным выходом из ситуации стало бы заказать какой-нибудь уважаемый бренд, но Блэк не желал менять аромат. Он решил поискать новый флакон и с этой целью впервые за долгое, долгое время посетил зелёную комнату. Подобно разведчику в джунглях пробрался меж традесканциями в кашпо и розмарином в вазонах к шкафчику со стеклянными дверцами, уставленному петуниями, и позволил себе надуть щёки: он предвидел, что поиски могли затянуться.

В шкафчике обнаружилась подборка романов Рэймонда Чандлера, учебные пособия по итальянскому языку и масса исписанных тетрадей (от «io ho, tu hai…» до «Nel mezzo del cammin di nostra vita / mi ritrovai per una selva oscura…»)[1]. Нашёлся и сам томик «Божественной комедии», и криво свёрстанная глянцевая брошюра по уходу за мотоциклом для прекрасных дам (какой-то самиздат). Справочник по растениям, разумеется, книжка по йоге, с цветными иллюстрациями (красотки в белом выглядели тем соблазнительнее, чем замысловатее были стянуты в узел), ажурный портсигар, который можно было принять за карманное зеркальце, само зеркальце, походившее на косметичку, и косметичку, напоминавшую пенал. А также пенал — уж он-то был похож сам на себя и хранил помимо карандашей и ручек стопку разноцветных стикеров, на которых Элеонора частенько оставляла записки для фройляйн Шпигель и для самого Алана (последние зачастую с двойным подтекстом). На самом верхнем листочке было впопыхах выведено: «Я вышла (зачёркнуто)… ухожу (зачёркнуто дважды)… Прощай! (перечёркнуто хаотично и неоднократно)». Это вызвало у Алана ехидную усмешку: «Так сложно было решиться, да, Элли?»

Он потянулся к толстому конверту в дальнем углу полки. На месте адресата значилось: «Элеанор Блэк, аудиозаписи», что спровоцировало новую усмешку.

Элеанор, как же. Если жена чем-то и гордилась, так это своим оригинальным именем: не типичное британское Eleanor, а именно Eleonora. Каждый второй клерк зато самозабвенно путал написание.

Внутри оказались CD-диски, пронумерованные маркером. «Начало движения», «Повороты», «Числительные», «Оповещения»… Что за чёрт?!

Алан отложил конверт, не намеренный шнырять вверх-вниз по этажам. Сначала он найдёт то, за чем пришёл, потом уже прослушает эти «числительные».

А вот файлы, обнаруженные в соседнем ящике, заставили его чертыхнуться уже всерьёз.

Буклеты из клиник пластической хирургии. Советы женщинам, решившимся на увеличение груди. Перечень анализов при подготовке к маммопластике.

Он и не ведал, что Элли замышляла это всерьёз. Года два назад она (вроде бы между прочим) спросила за завтраком, как он считает, стоит ли ей добавить объёму, чтобы выглядеть лучше. Алан тогда отшутился, а заодно уточнил, что за блажь и как его измеряют, этот самый объём.

— Как по классам судов, что ли? Хэндисайз, хэндимакс, панамакс…

У неё, он сказал, вполне достойный хэндимакс: ровно то, что умещается в ладони. А если она задумала кейпсайз, то пусть предоставит грузовую декларацию и готовится к тщательному таможенному досмотру.

Но вообще, добавил он, большая грудь — сплошные неудобства: мужчины не воспринимают всерьёз, женщины завидуют и ставят палки в колёса, интеллект подвергается сомнению, да и в ближнем бою это ненадёжный союзник…

Короче, ему не нравится.

Таким образом он выразил личное мнение, не углубляясь в подлинные причины своих предпочтений. А истина крылась в том, что всякий бюст крупнее второго размера напоминал ему материнские объятия — душные, навязчивые, пахнущие духами «Soir de Paris» и загоняющие в чувство вины.

Он не хотел, чтобы эротика пересекалась с детством. Особенно с таким.

Блэк полагал, что тема себя исчерпала — вплоть до текущего момента.

Расценки на проведение операции за границей и вовсе его взбесили. Если окажется, что Элеонора уехала в том числе за этим, добром это не кончится.

Первой мыслью стало потребовать выяснить, не обращалась ли жена в частные заграничные клиники. Алан достал телефон, пролистнул адресную книгу, затем резко передумал. Это их с Элли личное дело.

И, поскольку сделать здесь можно было постыдно мало — разве что гадать, стиснув зубы, — он выбрал не думать о неприятностях и вернулся к поискам.

В третьем отделении отыскались какие-то баночки, скляночки, флакончики, мензурки, а также сумка-органайзер для эфирных масел. В нос ударил запах валерианы (крышечка оказалась неплотно закрыта) и иланг-иланга (его вообще никакая крышка не способна приглушить). На нижней полке — журнал, сродни лабораторному, полный убористых записей и сокращений: «10 мл. баз.: 2 к. кедр. 2 к. кор. 3 к. апельс.» — и прочее в том же духе.

Одеколона не было нигде. Имелись ёмкости из-под него, все до единой порожние.

Закончился, собака. Абсолютно и бесповоротно.

Да пошло оно всё к дьяволу, решил Блэк — и, окинув критическим взглядом инвентарь, намерился воссоздать формулу.

Взял в руки журнал, полистал. Уже на третьей странице появился искомый состав, если верить заглавию «Al's special blend ». Куда сложнее оказалось разобрать, как именно выглядит финальный рецепт: судя по строчкам, сменявшим друг друга, вычёркиваемым ингредиентам и вписываемым поверх них, формула шлифовалась по меньшей мере раз десять. Пропорции, те вовсе множились и плясали на глазах, пока не выстроились две страницы спустя во что-то условно конкретное:

6 к. берг.

3 к. лим.

4 к. лав.

6 к. гер.

10 к. ветив.

5 к. бенз.

2 к. пач.

Берг. и ветив., понятное дело, бергамот и ветивер — они естественным образом преобладают в парфюме. А вот как быть с остальными? Лим. — это лимон? Или лайм? А