Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

Родерик Хо, начиная осваиваться во внутренних сетях Конторы, залез в собственное личное дело и поменял там адрес своего местожительства. Спроси его кто, зачем он это сделал, он не понял бы смысла вопроса. Он сделал это по той же причине, по которой никогда не указывал свое настоящее имя в заявлениях на получение дисконтных карт: чтобы не открывать лазейку посторонним. В отличие от Саймона Дина, например, с его персонализированным номером госрегистрации. Вот Саймон и допонтовался. С тем же успехом мог бы раздавать направо-налево визитки с надписью «Лох» и всеми своими банковскими реквизитами. Справедливости ради следует заметить, что его бы не защитил и самый обычный, беспонтовый номер. Но зачем же специально-то подставляться и облегчать жизнь врагу? А что до Родерика Хо, то врагом априори был каждый встречный, до тех пор пока не доказано обратное.

Каким же образом Мин Харпер и Луиза Гай оказались на задворках его дома?

— А?

— Я говорю, у тебя всегда музыка так орет в пятом часу утра?

— Соседи — студенты. Да и какое мне дело? — Хо почесал затылок.

Одет он был в то же, в чем десятью часами ранее покинул Слау-башню, только свитер теперь был присыпан кукурузным крошевом. Что же касалось этих двоих, то он не помнил, как они были одеты днем, однако по их виду можно было сказать, что спать они еще не ложились. В людях Хо разбирался не очень хорошо по причине своей нелюбви к ним, но даже ему было очевидно, что сегодня эта парочка выглядела не совсем обычно. Начать хотя бы с того, что они явились парочкой. Он бы спросил, что стряслось, но сначала нужно было выяснить кое-что куда более серьезное.

— Как вы меня нашли?

— А что? Ты прятался?

— Как? — повторил он вопрос.

— Нам Лэм сказал.

— Лэм — сволочь, — сказал Хо. — Не люблю я его.

— Думаю, это взаимно. Однако же он послал нас за тобой.

— И вот мы здесь.

Хо недоуменно помотал головой, пытаясь сообразить, как Лэм прознал, что он подправил свое личное дело, а также откуда ему, Лэму, стал известен настоящий адрес. Вслед за этой мыслью появилась и следующая, еще более тревожная. Все познания Лэма о цифровой вселенной умещались в одном пикселе. Совершенно невероятно, что ему удалось распутать все секреты Хо честным и благородным способом, то есть при помощи компьютера. А это указывало не только на чудовищную возможность существования иных способов перевернуть чужую жизнь вверх дном, но и на то, что даже бойцам виртуального фронта не гарантирована стопроцентная защита.

Хо не хотел жить в мире, где такое было возможно. Не хотел даже думать об этом. Поэтому он снова помотал головой, отгоняя эту мысль прочь, чтобы она упорхнула и растворилась в ночной прохладе, которая тем временем полным ходом превращалась в прохладу утреннюю.

— Погодите, я только ноутбук захвачу.

* * *

— Что? — переспросил Даффи.

— Его здесь нет.

— А где он есть?

— Я не знаю, — ответил Хоббс.

Последовала короткая пауза, в продолжение которой Хоббс услышал, как все, что еще оставалось от его профессиональной репутации, с тихим шорохом, будто перекати-поле, унеслось вдаль по коридорам Риджентс-Парка.

А затем Ник Даффи повесил трубку.

15

У нее в гостях он никогда не был, равно как и никогда не тратил время, пытаясь вообразить себе ее жилище, поэтому внешний вид дома не вызвал в нем ни разочарования, ни удовлетворения собственной проницательностью: многоквартирный особняк в Сент-Джонс-Вуде, в стиле ар-деко, скругленные формы фасада и железные рамы в окнах. Где-то здесь неподалеку одно время жил Оруэлл и наверняка задействовал местный колорит, когда выдумывал свое фашистское будущее, однако в свете раннего утра здание выглядело довольно заурядно: один подъезд, ритмично мигающий домофон у двери. И только табличка, сулившая видеонаблюдение, намекала на присутствие Старшего Брата. Но ведь повесить табличку менее затратно, чем установить собственно телекамеры. Может, Британия и занимает первое место по количеству камер слежения на душу, однако это справедливо, лишь когда речь идет о госструктурах, жирующих на деньги налогоплательщиков, а что касается частных эксплуатационных жилконтор, то они, как правило, предпочитают более экономичные варианты, развешивая по стенам муляжи. На дверной замок, который хоть и был несколько моложе здания, однако же ненамного, у Джексона Лэма ушла минута времени. Выложенный плиткой пол вестибюля звучно отозвался бы на шаги, если бы Лэм ему это позволил. Лишь из-под одной двери первого этажа выбивался свет.

Лэм поднялся по лестнице — так и тише, и надежнее лифта. Привычная осторожность стала второй натурой. Словно надеваешь старую верную шинель. «Московские правила», — решил он для себя на рандеву с Дианой Тавернер на набережной канала. Формально Тавернер была на его стороне и формально же являлась его прямым начальством, однако повела грязную игру, а значит, и играть в нее следовало по московским правилам. Теперь же, когда игра ее рассыпалась во все стороны, словно костяшки в потревоженной партии скрэббла, в силу снова вступали правила лондонские.

Московские правила требовали держать ухо востро, а лондонские — держать задницу прикрытой. Московские правила писались на улицах, лондонские сочинялись в тиши вестминстерских коридоров и вкратце гласили следующее: за каждый косяк кто-то расплачивается. Приложи все усилия, чтобы это был не ты. Никто не усвоил эти правила лучше Лэма. Никто не играл по ним виртуознее Тавернер.

Он поднялся на этаж, где жила Кэтрин Стэндиш, и остановился. Ни звука, только мерное гудение светильников. Ее квартира угловая, первая дверь от лестничной клетки. Лэм прильнул к дверному глазку. Света внутри не было. Он снова достал отмычку. Ничего удивительного в том, что Стэндиш запиралась на два замка. Да и наброшенной цепочке он тоже не особо удивился. Лэм уже изготовился приступить к преодолению данного, третьего препятствия, когда из-за приоткрытой теперь на дюйм двери раздался ее голос:

— Кто бы там ни был, подите прочь. У меня пушка.

Он точно знал, что сработал бесшумно; видно, Стэндиш на взводе и днем и ночью и, наверное, просыпается, даже когда над домом пролетает голубиная стая.

— Нет у тебя никакой пушки, — сказал он ей.

Последовала короткая пауза.

— Лэм?

— Открывай.

— С какой стати?

— Сейчас же.

Он знал, что Стэндиш не питала к нему особой приязни, и, признаться, небезосновательно, но она, по крайней мере, соображала, когда следует делать, что ей сказано. Она сняла цепочку, впустила Лэма, закрыла за ним дверь и одновременно щелкнула выключателем. Прихожая осветилась. В руке Стэндиш держала бутылку. Минералка. Однако при желании бутылкой минералки