Ярмарка коррупции - Дэвид Лисс

– Это из-за Догмилла, – наконец признался он. – Он велел, чтобы я прекратил с вами дружеское общение, сэр. Очень жаль, но это от меня не зависит. Мне сказали, что мы не должны быть в дружеских отношениях, а должны ссориться как можно чаще. Если вы можете оказать мне в этом помощь, то облегчите мою задачу.

– Помощь! – почти закричал я. – Вы просите помочь вам стать моим врагом? Этому не бывать, сэр. Я полагаю, вам пора понять, что если мистер Догмилл что-то от вас требует, не обязательно это выполнять.

Его глаза покраснели, краснота распространялась подобно чуме в Древнем Египте.

– Он меня ударил, – прошептал Хертком.

– Что?

– Он ударил меня по лицу. Ударил меня, как нашкодившего ребенка, и сказал, что на этом не остановится, если я не буду помнить, что мы должны выиграть место в палате общин, а эта цель едва ли достижима, если я буду поддерживать дружеские отношения с врагом.

– Вы не должны позволять обращаться с собой подобным образом, – сказал я злым шепотом.

– Разве у меня есть выбор? Я не могу ему перечить. Я не могу его ударить в ответ. Мне ничего не остается, как терпеть его издевательства, пока я не выиграю выборы. После этого я сделаю все, чтобы освободиться от него.

– Понимаю, – кивнул я. – Вы должны позволить ему добиться своей цели, но это не значит, что мы должны подчиняться его воле. Можете сказать, что наговорили мне кучу колкостей, а я вам, и правды он не узнает. В присутствии мисс Догмилл можете грубить мне сколько пожелаете, я не обижусь.

Мне даже показалось, что Хертком готов был меня обнять. Но он только улыбнулся широко и искренне, как младенец, схватил мою руку и долго ее тряс.

– Мистер Эванс, вы настоящий друг. После выборов, когда я разорву свою связь с Догмиллом, я докажу вам, что значит признательность Альберта Херткома.

Меня тронули его слова, хоть я и не был его настоящим другом. Я мог без колебаний погубить его, если бы это было необходимо для достижения моей цели. Я мог бы в определенных обстоятельствах ударить Херткома по лицу, несмотря на то, что смотрел на мир иначе, чем Догмилл.

Сбор голосов оказался странным и прелюбопытным ритуалом. У мисс Догмилл был листок бумаги, на котором были написаны имена избирателей. Также было указано, известны ли политические симпатии мистеру Догмиллу. В большинстве случаев они были неизвестны. Я не понимал, как можно было послать такую симпатичную девушку в столь опасную часть города, но вскоре мое недоумение было развеяно. Мы посетили лавку некоего мистера Блэксмита, аптекаря по профессии. На вид ему было около пятидесяти, и годы оставили на нем свой след. Когда мы вошли, мне показалось, что он за всю свою жизнь не видел никого прекраснее мисс Догмилл.

– Сэр, – начал с порога мистер Хертком, – вы уже приняли участие во всеобщих выборах?

– Еще нет, – ответил он. – Никто еще не приходил.

– Ну вот мы к вам и пришли, – сказал виг. – Я Альберт Хертком.

Аптекарь так сильно втянул в себя щеки, что его лицо стало из лилового красно-лиловым.

– О Херткоме я еще не слышал. А вы, собственно, кто будете?

Мисс Догмилл мило улыбнулась и сделала реверанс, демонстрируя цвета своего платья.

– Мистер Хертком – сине-оранжевый кандидат, – сказала она.

Аптекарь застенчиво улыбнулся:

– Сине-оранжевый? Думаю, это хорошие цвета. А что вы можете предложить мне за мой голос?

– Справедливость и свободу, – сказал мистер Хертком. – Свободу от тирании.

– У меня этого добра и без того хватает, не знаю, куда его девать. Может, что-нибудь еще?

– Полшиллинга, – предложила мисс Догмилл.

Аптекарь в задумчивости почесал редкие остатки волос на макушке.

– Откуда мне знать, может, другие предложат большую цену?

– Вполне возможно, а могут и ничего не предложить, – сладким голосом сказала мисс Догмилл. – Полно, сударь. Если проголосуете за мистера Херткома, я готова пойти с вами на избирательный участок прямо сейчас. Я подожду, пока вы не проголосуете, и сама вложу вам деньги в руку. – Она подошла к нему и вложила свою руку в его. – Вы хотите, чтобы я пошла с вами?

Шея аптекаря стала пунцовой, а затем краска залила его лицо и голову.

– Гильберт! – громко позвал он. Из задних комнат прибежал мальчик лет десяти или одиннадцати. – Я иду осуществлять гражданские свободы, дарованные мне Англией, – объявил старик. – Следи за лавкой, пока я не вернусь. Помни: я знаю здесь каждый пузырек. Если что-нибудь пропадет, получишь по первое число, когда я вернусь. – Потом он посмотрел на мисс Догмилл. – Я готов, ведите меня, дорогая.

Было очевидно, что продолжать сбор голосов без мисс Догмилл не имело смысла, поэтому мы с мистером Херткомом последовали за счастливой парой на большую площадь, где был устроен избирательный участок, и встали в очередь вместе с другими избирателями. Мисс Догмилл подвела старого аптекаря к учетчику голосов, который следил за доступом в кабины для голосования и распределял, кто в каком порядке будет голосовать. Хотя эти люди должны были быть неподкупны, ей не потребовалось и двух минут, чтобы убедить его прибавить данного избирателя к общему счету. Тем временем она вела оживленную беседу с аптекарем, будто для нее это было обычным делом. Хертком неловко переминался с ноги на ногу, стараясь не встречаться со мной взглядом, хотя было видно, что ему хочется поговорить. Мои попытки поговорить на какую-нибудь нейтральную тему ни к чему не привели.

Наконец аптекарь подошел к кабине для голосования. Мисс Догмилл была с ним, ожидая снаружи, мы тоже подошли поближе, чтобы слышать, что происходит внутри. Это был наилучший способ убедиться, что полшиллинга не будут потрачены зря.

Человек в кабине попросил аптекаря назвать свое имя и адрес, а затем, сверив эти сведения со списком избирателей, спросил, за какого кандидата он хочет проголосовать.

Аптекарь выглянул из палатки, бросив взгляд на платье мисс Догмилл.

– Я голосую за оранжево-синего, – сказал он.

Чиновник, отвечающий за выборы, безразлично кивнул:

– Вы отдаете голос мистеру Херткому?

– Я отдаю голос мистеру Кокскому, если он оранжево-синий. Симпатичная леди в платье такого же цвета обещала дать мне за это монету.

– Тогда Хертком, – сказал чиновник и махнул рукой, давая понять, что аптекарь может идти, дабы колесо английских гражданских свобод беспрепятственно крутилось дальше.

Аптекарь вышел наружу, и, как и было обещано, мисс Догмилл вложила ему в руку монету.

– Спасибо, дорогая. А теперь не желаете ли отделаться от этих щеголей политиков и выпить со мной чашку шоколада?

Мисс Догмилл сказала, что с радостью бы это сделала, но ее долг – продолжать сбор голосов. После встречи с ней старик стал и богаче, и счастливее.