Пассажир без возврата - Алексей Небоходов

– Миркан действует слишком открыто, – наконец сказал он, закрывая папку и аккуратно кладя её перед собой. Его голос был ровным, почти отстранённым, но в глубине глаз таилось что—то тяжёлое. – Он разрушает всё, что мы строили.

Раймонд фыркнул, глубоко затянувшись, но в его взгляде не было ни сарказма, ни усмешки – только раздражённая усталость.

– Разрушает? – он повернулся к столу, резко опёрся о его край обеими руками, и тот чуть скрипнул. – Он устраивает демонстрацию. Это уже не скрытая работа и не тонкая игра. Это объявление войны!

Симеон наклонил голову, оценивающе наблюдая за ним.

– Не драматизируй, – сказал он, но в его голосе не было уверенности.

Раймонд усмехнулся коротко, глухо.

– Ты называешь это драмой? – он ткнул пальцем в бумаги, что лежали перед Симеоном. – Посмотри на эти отчёты. Убитые. Исчезнувшие. Потерянные объекты. Миркан разносит в клочья всю сеть, и ты считаешь, что это не война?

Симеон потер подбородок, задумчиво скользнул взглядом по документам.

– Это демон всегда был непредсказуем, – признал он. – Но мы рассчитывали, что он будет действовать в рамках правил.

– Каких ещё правил? – Раймонд сделал шаг вперёд, его голос звучал с горечью. – Ты говоришь о демоне, который убил владычицу Лифтаскара. Он не играет по нашим правилам, потому что считает их иллюзией.

Симеон помедлил.

– Вопрос в том, что он хочет в итоге.

– О, он уже ясно дал понять, чего хочет, – Раймонд коротко усмехнулся и стряхнул пепел в медную пепельницу. – Он хочет уничтожить нашу систему. Лифтаскар для него – враг, а мы – инструменты, которые его поддерживают.

Симеон сложил пальцы в замок, задумчиво опуская взгляд.

– Но теперь у нас проблема не только с ним, – продолжил Раймонд, выпрямляясь. – Триста второй отдел тоже что—то замышляет.

При этих словах Симеон нахмурился, но быстро взял себя в руки.

– Это не их уровень, – заметил он. – Они не касаются подобных вещей.

Раймонд покачал головой, вглядываясь в лицо собеседника.

– Ты слишком в этом уверен, – сказал он медленно, как будто пробовал эти слова на вкус. – А они копаются в чём—то.

Симеон задумался и двумя пальцами сжал переносицу.

– Ты предполагаешь, что они связаны с ликвидацией базы и убийством Аурелиуса?

– Я предполагаю, что их интерес к нашему делу становится слишком настойчивым, – Раймонд потушил сигарету и скрестил руки. – Они двигались медленно, но это могло быть ложным ощущением.

Симеон наклонился вперёд, его голос стал ниже.

– Ты думаешь, что они нашли что—то?

– Я думаю, что они нашли оружие.

В комнате повисла тяжёлая пауза. Даже слабый гул вентиляции теперь казался слишком громким.

– У тебя есть доказательства? – Симеон поднял взгляд.

– Пока нет, – признал Раймонд. – Но у меня есть ощущение, что мы что—то упускаем.

Симеон провёл пальцем по краю стола.

– Если они действительно разрабатывают оружие, которое способно бороться с тем, что мы охраняем, – он медленно выдохнул, – это изменит всё.

Раймонд кивнул, сжимая кулак.

– Поэтому мы должны узнать, насколько далеко они зашли.

В зале стало ещё тише. Все присутствующие понимали, что ситуация выходит за пределы привычных схем. Мир, в котором они существовали, начинал трещать по швам.

Симеон медленно выдохнул, убрал в сторону бумаги и сцепил пальцы в замок. В его лице не было тревоги, но взгляд, устремлённый куда—то вглубь зала, выдавал напряжённую сосредоточенность. Он как будто пытался взвесить что—то важное, прежде чем озвучить очевидное.

– Кто следующий? – произнёс он, не задавая вопрос, а утверждая неизбежное.

Раймонд поморщился, но не ответил сразу.

– Ты хочешь сказать, что мы уже на очереди?

– Я хочу сказать, что Миркан убирает тех, кто поддерживает Лифтаскар, а мы находимся в центре этой системы, – спокойно ответил Симеон.

Его голос не дрогнул, но за этими словами скрывалась ясность, от которой веяло холодом. Он наклонился чуть вперёд, понизив голос.

– База. Аурелиус. Не думай, что это случайный выбор. Он не действует хаотично.

Раймонд нервно постучал пальцами по столу.

– Ты считаешь, что у него есть список?

– Я считаю, что он последователен, – Симеон провёл пальцем по краю папки. – Он выбивает ключевых людей, раз за разом рушит сеть. Не потому, что хочет мести, а потому, что убирает тех, без кого структура начнёт шататься.

Раймонд сжал губы.

– Если так, кто следующий?

Симеон взглянул на него поверх стола.

– Ты.

Раймонд замер, но в его лице не было удивления, только медленно растущее раздражение.

– Почему?

Симеон поднял бровь.

– Потому что ты отвечаешь за бордели, а они – основной канал поставки. Если кто—то хочет уничтожить механизм, он начинает с главных звеньев.

Раймонд прикусил губу, отвернулся, снова закурил:

– Логично, – сказал он после затяжки. – Но от твоей логики не легче.

Симеон не ответил. Он уже принял этот факт и не видел смысла обсуждать его дальше.

– Если ты прав, нам нужно что—то предпринять, – сказал Раймонд, оборачиваясь к нему.

– Вопрос не в том, предпримем ли мы что—то, – сухо заметил Симеон. – Вопрос в том, хватит ли нам времени.

Его собеседник выдохнул дым, устало склонив голову.

– Значит, мне пора готовиться.

В комнате снова воцарилось молчание. Оба чувствовали, что их время сжимается, и что следующий шаг Миркана не заставит себя ждать.

Воздух в зале вдруг стал густым, словно что—то невидимое проникло в него, наполнив тяжестью, от которой невольно сжималась грудь. Свет жёлтых ламп дрогнул, затрепетал, и на мгновение тени, скользившие по стенам, словно вытянулись, приобретая искажённые, живые очертания.

Никто не успел ни двинуться, ни сказать слова, когда пространство рядом с колоннами разорвалось. Не с грохотом, не со вспышкой, а тихо, беззвучно, будто мир сам уступил место тому, кто желал войти. Из разлома шагнул Зеркон.

Он не торопился. Высокий, плотный силуэт скользнул из тьмы разрыва, словно ступая не в зал, а на собственную территорию. Одетый в тёмное, он выглядел почти человечески, но даже в этом облике было что—то неправильное. Пространство вокруг него казалось зыбким, словно свет искажал реальность там, где он проходил.

Зеркон не спешил говорить. Он оглядывал зал, давая каждому из присутствующих ощутить его присутствие. Его взгляд скользил по лицам так, будто он видел не людей, а их сущности – оценивал, изучал, понимал больше, чем они сами. В этом молчании было нечто властное, угрожающее.

Раймонд замер с сигаретой в руках, но даже не подумал затянуться – пальцы сами сжались, не позволяя сделать привычное движение. Симеон, обычно хладнокровный, не шевелился, хотя его губы чуть поджались, выдавая внутреннее напряжение. Остальные приближённые замерли, не в силах даже перевести дыхание.

Зеркон не приказывал им подчиниться. В этом не было нужды. Они и так не