Опаловая змея - Фергюс Хьюм

– О, я знаю Майлза, – быстро сказал Эллерсби, – он славный малый, мы учились вместе в Кембридже, но как‐то не особо ладили… Я слышал, он пытался сколотить состояние своим пером.

– Да! И до сих пор не заработал ни пенни, поэтому служит секретарем у своего двоюродного брата, лорда Каллистона, – он ведь следующий наследник титула.

– У него не так много шансов, – презрительно бросил Эллерсби. – Каллистон наверняка женится и обзаведется наследниками, если, конечно, раньше не упьется до смерти; но, возвращаясь к нашему прежнему разговору, – отношения семьи Бэлскомбов кажутся немного запутанными.

– Весьма! Дело вот в чем, – с жаром объяснил Мартон, – Бэлскомб ревнует свою жену к Каллистону, леди Бэлскомб ревнует Каллистона к мисс Пенфолд, а для этой молодой леди никто не идет ни в какое сравнение с Майлзом Десмондом.

– Похоже на второй акт французской пьесы, – пробормотал Эллерсби, зевая. – Ну что ж, когда я увижу леди Бэлскомб, я расскажу вам свое впечатление о ее внешности, а теперь у вас, должно быть, пересохло горло от всех этих разговоров, так что пойдемте что‐нибудь выпьем.

– Где вы остановились? – спросил Мартон, когда они направились в столовую.

– Гостиница «Гвельф» на Джермин-стрит, – сказал Эллерсби, – всего на несколько дней, пока не приведу в порядок свои комнаты; я привез домой столько вещей, что мои покои стали похожи на старую антикварную лавку. Что вы будете?

– Шампанское, – ответил Мартон. – О, мой дорогой, – запротестовал он, увидев своего спутника с рюмкой, полной бренди, – в такой час это выглядит скверно! Эй, вы же не…

– Нет, – нетерпеливо перебил его Эллерсби. – Сегодня я делаю исключение, только потому, что чувствую себя не в своей тарелке.

Мартон больше ничего не сказал, но, расставшись со своим спутником, вернулся в бальный зал и, встретив приятеля, поведал ему, что бедняга Эллерсби спивается на глазах.

– Неразбавленный бренди, боже! – сокрушался старый негодяй. – Ох, и дурных привычек набираются эти молодые люди за границей! И выглядит он таким замученным, ей-богу! Это какая‐то барышня, а не молодой юноша, честное слово! Я просто в шоке!

В общем, Городской Глашатай явно не собирался создавать хорошую репутацию вернувшемуся домой путешественнику.

Эллерсби уже устал от бала, поэтому пожелал спокойной ночи хозяйке, странной худенькой маленькой женщине в парике и в платье с глубоким вырезом и со множеством драгоценностей, создававшим общее впечатление, что она состоит в основном из костей и бриллиантов.

Простившись с этой своеобразной леди, Эллерсби надел пальто и вышел на улицу, где несколько минут постоял, раздумывая, ехать ли ему в гостиницу на такси или идти пешком. Туман был очень густой, и газовые фонари светили сквозь него, как тусклые желтые звезды, а холодный ночной бриз, казалось, пронизывал насквозь тело молодого человека, привыкшего в последнее время к тропическому климату.

Несмотря на явные неудобства прогулки в такое время, Эллерсби решил рискнуть, полагая, что это доставит ему некоторое удовольствие, вроде разгадывания головоломки – найти в тумане дорогу на Джермин-стрит. Мысль о том, что можно развлечь себя холодной прогулкой туманной ночью, показалась ему забавной; он закурил сигару и, застегнув пальто, направился по Парк-лейн к Пикадилли.

Есть что‐то особенное в ощущении полного одиночества, которое испытываешь в стране туманов – густая желтая мгла скрывает все под своей всепоглощающей завесой, пока путник не становится подобен дрейфующему кораблю в пустынном море. И хотя со всех сторон его окружают миллионы людей, туман создает иллюзию полной покинутости, как в тех заколдованных городах «Тысячи и одной ночи».

Эллерсби сумел найти дорогу на Пикадилли и вскоре уже двигался по тротуару, ускорив шаг. Время от времени из тумана внезапно вырисовывались оборванные фигуры со зловещими лицами, высматривая неосторожных путников, но кочевая жизнь Эллерсби чудесным образом обострила его инстинкты, и он всегда оказывался готов отразить любые посягательства ночных хищников. Иногда он слышал, как мимо медленно проезжает кэб, как кучер осторожно направляет лошадь по знакомой улице, которая, как по волшебству, вдруг исчезала. Туман придал всему нереальный облик, превратив Пикадилли в загадочную необъятность, напоминающую российские степи.

Настороженно прислушиваясь к каждому звуку и тревожно вглядываясь в пелену серой дымки, Эллерсби поспешил вперед, сумел пересечь улицу и каким‐то чудом, которое он тут же приписал своему инстинкту, вышел точно на Сент-Джеймс-стрит. И тут‐то с ним и случилось первое происшествие, потому что, завернув за угол, он наткнулся на молодого человека, мчавшегося в противоположном направлении.

– Прошу прощения, – торопливо пробормотал незнакомец, – но туман такой густой, что я вас не увидел.

Он уже собрался бежать дальше, когда Эллерсби, узнав голос, остановил его.

– Подожди‐ка минутку, Десмонд, – весело сказал он, – поговори со старым другом.

Десмонд, казалось, был раздосадован тем, что его узнали, и, пристально вглядевшись в лицо собеседника, издал удивленный возглас, и отнюдь при этом не радостный.

– Эллерсби, ей-богу! – произнес он нерешительно. – Я думал, ты в Персии или в Патагонии. Кто, черт возьми, мог ожидать увидеть тебя на Пикадилли в такую дьявольскую ночь?

– Я был на балу, – объяснил Эллерсби, – и решил прогуляться до отеля, чтобы заново познакомиться с лондонскими туманами. Весьма опрометчиво с моей стороны, но вышло забавно. Пойдем ко мне в гостиницу, выпьем.

– Большое спасибо, – поспешно сказал Десмонд, – но я не могу. Я… я спешу. Где ты остановился?

– Гостиница «Гвельф», Джермин-стрит.

– О! – вздрогнув, воскликнул Десмонд. – Джермин-стрит… Ладно, завтра зайду.

– Подожди минутку, – прервал его Эллерсби. – Скажи мне, где Каллистон? Я хотел бы с ним увидеться.

– Вряд ли это возможно, – ответил Десмонд, качая головой. – Он сегодня вечером уехал в Шорхем – кататься на яхте. Хочет поехать на Азорские острова; ну, увидимся завтра; спокойной ночи… Я чертовски тороплюсь.

Десмонд говорил быстро, в каком‐то нервном возбуждении, совершенно не вязавшемся с его обычным поведением, насколько его знал Эллерсби, и когда он помчался дальше и его поглотил туман, молодой человек продолжил свой путь с тихим смехом.

– Наверняка женщина, – сказал он себе, осторожно пробираясь вперед. – Представляю себе этакую Венеру в лондонскую унылую ночь… Розовая дымка, окутывающая богиню, очаровательна, а вот здешний туман… Ха!

Он остановился на тротуаре, раздумывая, как бы ему попасть на Джермин-стрит, и уже собирался перейти ее, если повезет, но вдруг из тумана вынырнула высокая фигура полицейского и осветила его ярким светом фонаря.

– О, полисмен, вы как раз вовремя, – с облегчением произнес Эллерсби. – Я немного заблудился в этом тумане и прошу провести меня до отеля «Гвельф».

– Это через дорогу, сэр, – ответил полицейский, коснувшись шлема, и шагнул с тротуара вместе с Эллерсби.

Вскоре они вышли на Джермин-стрит и по левой ее