Парасомния - Дмитрий Владимирович Ковальски

Спать он не хотел. Все его внимание было адресовано Оливии. Раньше, со слов мисс Уолш, она дважды за ночь не засыпала. Теперь же из-за лекарства все могло измениться.

Он продвинулся немного вперед. Хотя последствия отвыкания от этой настойки будут тяжелые, все же это лучше, чем то, что происходит с девочкой сейчас.

5

Когда на часах стрелки показывали полшестого утра, Август отправился спать, уверенный в том, что порог пробуждения девочки пройден и она точно проспит до утра. Он сделал несколько небольших записей в дневнике, решив, что утром полностью распишет общее состояние пациента. Пока ему требовался отдых.

Полноценного сна у него не получилось. Воспаленное сознание рисовало в комнате причудливые и жутковатые образы. Вешалка с плащом, стоило ей попасть в периферийное зрение, превращалась в тайного гостя, который каждый раз вызывал марш мурашек по телу. В момент, когда доктор закрывал глаза, он четко видел лицо Оливии, ее открытый рот, слюни, словно паутина, связывающие верхний и нижний ряды зубов, ее пальцы и кровь под глазами. Больше всего пугали ее глаза. Перед тем как лечь Август задвинул шторы, полагая, что первые лучи солнца, которые появятся уже через пару часов, обязательно его разбудят. Теперь, находясь в темноте, он никак не мог справиться с отпечатком увиденного в своем сознании.

В памяти всплыл образ доктора Байтона, который возвышался над юным Августом в своем кабинете, когда тот старался побороть кошмары. Доктор сидел в кресле, положив ногу на ногу, и смотрел на мальчика поверх очков.

– Что не дает тебе уснуть?

– Мысли…

– Тогда избавься от них по одной. Я тебе объясню, как, а вечером ты попробуешь и потом мне расскажешь, договорились?

– Договорились, – прошептал Август, лежавший в гостевой спальне особняка Бруксов.

И в его голове зазвучал голос мистера Байтона, спокойный и безучастный:

– Для того, чтобы исчезли внутренние раздражители, сначала постарайся избавиться от внешних. Как только закроешь глаза, ты перестанешь их видеть, а это значит, что для тебя их не будет существовать, останется только темнота. Только ты и бесконечное пространство. Представь себя парящим в пустоте. Теперь, когда вокруг тебя ничего нет, твое сознание спешит заполнить его самыми яркими событиями дня, твоими переживаниями, страхами. Воспроизведи их, как на холсте. Они здесь, перед тобой. Не переживай их заново, просто изучи, рассмотри каждый под другим углом. Постепенно, начиная с самых незначительных элементов, раствори их в своем сознании. Оно гораздо шире, чем ты видишь, – просто поглоти это все. С каждым новым вдохом все меньше и меньше деталей должно оставаться на этой картине. Спустя время поймешь, что ты один и больше нет ничего.

Через несколько минут Август перестал ощущать себя в этой комнате. Он медленно падал в неизвестность. В темном пространстве, кроме себя, он не видел ничего и никого, и ему это нравилось – словно находясь под водой, он продолжал движение вниз. Он плыл до тех пор, пока ноги не встали на что-то мягкое. Голыми стопами он ощутил влажную прохладную траву. В своем сне он оказался там, где прежде бывать ему не доводилось. Из-за тумана он не мог ничего разобрать. Лишь стволы деревьев, редко торчащие вокруг. Август понимал, что это сон, однако ощущение прохладной земли под босыми ногами, а также ночная свежесть и обилие ароматов (нарциссов?) внушали ему обратное.

Август стоял, не решаясь сдвинуться с места, как вдруг его руки что-то коснулось. Хрупкое и теплое. Посмотрев вниз, он увидел Оливию. Она держала его за руку и смотрела в глаза.

– Давай искать маму?

Ее губы оставались неподвижными, голос звучал в голове Августа.

– Я очень хочу помочь, но не знаю, где ее искать…

Оливия продолжала на него смотреть. Ее глаза были бесцветными, и казалось, что кожа блестит в темноте.

– Ты должен найти мою маму, – прозвучал голос раздраженно. – Смотри внимательно…

Август осмотрелся. Его по-прежнему окружали редкие деревья. Когда он вновь решил посмотреть на девочку, ее не оказалось на месте. Он и не заметил, как перестал ощущать ее руку.

Во время одной из своих практик Август изучал работу подсознания как независимого органа человека и на основании некоторых наблюдений вывел теорию о том, что за нелогичностью снов скрываются подсказки и ответы на многие вопросы. Поэтому сейчас, находясь во сне, он понимал, что говорит с ним не Оливия, а его собственное подсознание, которое старается изо всех сил.

«Быть внимательнее», – эту фразу Август прокручивал в своей голове, медленно продвигаясь вперед. Насколько доктор понимал, он оказался на небольшой поляне посреди леса, и с каждым новым шагом заросли деревьев становились гуще. Следуя банальному маршруту «только вперед», Август обратил внимание на то, что туман, который в самом начале был по щиколотку, уже достает до пояса. А тот самый приторный аромат, который был вначале (точно нарциссы), ощущается сильнее.

Пройдя немного, Август заметил маленький огонек и двинулся к нему. Когда он подошел ближе, сквозь шум листвы стала пробиваться слабая музыка. Шаг за шагом он приближался к огоньку, и музыка становилась громче. Ее звучание казалось красивым и убаюкивающим, но при этом порождало в душе тревогу.

Август пробирался сквозь плотную листву, пока не вышел на небольшую поляну. Там стоял детский столик со шкатулкой и лампой. Стоило ему сделать шаг в сторону стола, как шкатулка умолкла и оставила его наедине со звуками ночи.

– Ты должен найти мою маму, – прошептала Оливия у него в голове.

Август оглянулся, но девочки не увидел. Казалось, лес, пока он был увлечен шкатулкой, подкрался к нему, а туман поднялся выше. Стало прохладнее.

Август посмотрел на стол. «Итак, что мы имеем. Детский стол, шкатулка… – он ее поднял и попытался завести, но она больше не играла, – …и керосиновая лампа». Она тускло светила, то и дело мигая, собираясь потухнуть. Август взял ее правой рукой и направил свет на окружающий лес.

Перекладывая лампу из одной руки в другую, он внимательно изучал окружение. «Что тут у нас…» Бубня себе под нос, Август поднес лампу ближе к себеи выставил перед ней свою руку. Затем посветил на ближайшее дерево, столик и шкатулку. Все в этом лесу, исключая самого Августа, не имело тени. Его же тень то росла, то уменьшалась позади него в зависимости от того, в каком положении он держал керосинку.

В тот момент, когда собрался вернуть лампу на стол,