Три цвета надежды - Юлия Олеговна Чеснокова

в номер, не собираясь «праздновать» завершение переговоров с остальными, мужчина больше не выразил ни одной эмоции. Он был собран, в меру улыбчив и вежлив. А те обида, жалость и злость, что клокотали внутри, залегали на дно, как остывающая лава, превращаясь в твердый и тяжелый черный базальт. Джин понимал, что требовать Дами обратно — это возобновлять конфликт с драконами, подставляя товарищей. Гневиться на неё, за то, что она так просто развернулась и покинула его, тоже было бесполезно. Она ушла, чтобы предотвратить войну. Почему же ему кажется это всё таким несправедливым?

— Ты теперь снова свободный, радуйся! — предложил Чонгук, но по лицам Джина и Хоупа понял, что подобная шутка уже не прокатила где-то в полете из китайской провинции в Корею.

— Я как-то успел свыкнуться с обратным, — заметил стоматолог. — Мне искренне захотелось семьи в какой-то момент. — «И в её глазах я успел увидеть, что у нас родились бы прекрасные дети» — молча добавил Джин. Он пытался ей дозвониться, бесчисленное количество раз набирая номер, пока он не отключился. Дами не подняла трубки и канула в неизвестность совсем. Их люди не видели её нигде в «Венеции», ни выходящей, ни ходящей где-нибудь внутри. Джиён помог ей уйти незамеченной. Ёнгук выразил свои сожаления, что в этом деле не смог помочь. А если бы его жена попыталась провалиться сквозь землю, он бы тоже опустил руки? Смешно. И то, что Дами — сестра их врага, ничего не меняет. Когда Гук полюбил Херин, она была сестрой того, кого он должен был найти и убить — Красной маски. И что же сделал адвокат? Завербовал Красную маску на свою сторону, уладив все проблемы одним махом. С другой стороны, Гук с Рин уже четыре года, у них ребенок и скоро будет второй, там привязанности куда больше, чем сложилась у него с Дами. Джину хотелось бы знать, каким образом он мог бы перетянуть Джиёна на их сторону? Это фантастика. Но разве не выглядела так же невыполнимо задача сделать из киллера-хакера-маньяка доброго мирного жителя? Если бы Дэсон всегда был благодушно настроен, как в этот раз, возможно, удалось бы найти точки воздействия через него, но нет, этот драконовский прихвостень слишком ненадежный союзник. Джин опомнился, что слишком глубоко ушел в себя. — И да: я не считаю себя свободным, — посмотрел он на Чонгука. — Мы повенчались. И если для Дами это ничего не значит — это проблема её совести. Я остаюсь женатым человеком.

— Ты ж не католик, — напомнил Шуга.

— А ещё не рыцарь, чтоб блюсти кодекс чести. — Джину никогда не нравилось, что люди слишком зависимы от словесных формулировок и категорий. Будто если назвать что-то неправильно, то это изменит его суть. Какая к черту разница, к какой вере относился обряд? Это было священное таинство. И только бравируя перед Дами он мог выставлять себя нейтральным буддистом, а перед самим собой уже не порисуешься. — Но почему-то мы все его чтим.

— А как там Дракон? — поинтересовался Чонгук, догадавшись, что тема пропавшей девушки задевает Джина. — Очень страшный? Я его ещё никогда не видел.

— Если бы ты слышал, как с ним говорит Гук, ты бы принял его за нашкодившего подростка, — хмыкнул Хоуп.

— Блин, откуда только наш адвокат черпает свою наглость? — поразился Юнги, откинувшись на спинку.

— Я его тоже потом спросил, как он умудрился не испугаться? Знаете, что он сказал? — Джей-Хоуп наклонился вперед, заговорив приглушенно: — Что невозможно со страхом смотреть на соперника, когда знаешь, что у него член меньше, чем у тебя, — парни разразились смехом, обратив на себя внимание соседних столиков. Даже Джин не удержался от смешка.

— Откуда он только знает подобное? — потешаясь, покачал головой младший.

— Да он всё знает, и что надо, и что не надо, — заверил Хосок.

— Жаль только, что в этот информационный блок не входит местонахождение Дами, — удрученно сказал Джин.

— Найдёт, не переживай. Они с Химом отыщут, я не сомневаюсь. Только… если она не захочет вернуться?

— Мне достаточно было бы поговорить с ней ещё раз.

— Да не заморачивайся, присоединяйся в мою компанию, — позвал Чонгук. — Не смотри на этих обременивших себя. В конце концов, большая часть наших никогда и не думала о женитьбе. Сандо бы тебе сейчас много чего умного сказал.

— Ох уж этот Сандо… нашел, на кого ровняться, — вздохнул Джин. — Он превосходный воин, но на жизнь мог бы научиться смотреть и более оптимистично. Вот меня уже второй раз в жизни бросают и забывают на ровном месте, однако я почему-то не замыкаюсь в себе и не бегу каждый раз туда, где мне наверняка могут свернуть голову, в первых рядах. Сандо путает отвагу с безрассудством.

— И пока у него всё же прокатывает, — добавил Хоуп. — А что касается первого раза, когда тебя бросили… ну, вообще-то, согласись, это всё была юношеская глупость, о которой и вспоминать не стоит.

— Мне было двадцать три. Не такой уж и наивный юнец. Или ты намекаешь, что мне пора смириться с позицией неудачника и не высовываться?

— А может, ты просто ещё не влюбился так сильно, как любил когда-то Сандо? — заступился за одного из тех, кому старался подражать в боевом искусстве и по жизни Чонгук.

— Да что такое вообще любовь? — как древний демагог задрал голову Шуга, разглядывая небо. — Что она собой представляет? Может, у каждого свой тип любви. На вкус и цвет, как говорится, товарища нет.

— И какой вкус и цвет у твоей любви? — поёрничал Хосок.

— У моей? — наморщив нос, Юнги поприкидывал минуту что-то, представляя Джинни. — Розово-фиолетовая. Но на вкус это определенно сочная отбивная. Даром что я Сахарный. Сладостям я предпочитаю нормальную мужскую хавку. Но в целом, наверное, любовь красная. Все сердечки всегда именно им раскрашивают.

— Красная? Цвет крови и всех стоп-сигналов? — критично среагировал Чонгук. — Нет, любовь не может быть агрессивной. Она черная.

— Прекращай общаться с Сандо, говорю тебе, — засмеялся Джин.

— Да нет же, это мой любимый цвет! Он красивый, таинственный, глубокий… самый подходящий для любви.

— Слышал бы кто о чем говорят четыре взрослых мужика, — вставил дантист.

— А сам-то что думаешь по этому поводу?

— Не знаю, я готов согласиться с Шугой. Розовый — только не яркий. И не слишком сладкая чтобы была. Это я как стоматолог говорю — не надо лишнего сахара, зубы испортятся.

— Эй-эй, сахар лишним не бывает! — поднял палец Юнги. Покосившись на Хану, несшую в другой конец кому-то чай с пирожными, он поглядел по правую руку от себя. — Ну а ты,