Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

молодой парень, облаченный в соответствующую месту форму. Опер, не заостряя внимания на лице вопрошающего, первым делом бросил взгляд на погоны. На продольной осевой линии ютилась одна небольшая звездочка.

— Младший лейтенант Митрофанов, — представился парень четко.

Дождавшись кивка от полковника, он стал вещать:

— Константин Григорьевич поручил мне передать вам эти две папки. Однако настойчиво просил не покидать территорию управления с ними, а также, как закончите, сообщите, пожалуйста, сотруднику на КПП, он передаст мне, а я заберу и верну в архив. Заняться документами вы можете в кабинете номер девять, его как раз для вас освободили, и он полностью в вашем распоряжении. — Парень достал из кармана небольшой фигурный ключ, на колечке с которым висел соответствующий номерной знак, после чего протянул его собеседнику.

— Доходчиво, младший лейтенант, принял. А сам Константин Григорьевич… где?

— Извините, не могу сказать. Могу идти?

Отпустив сотрудника из младшего начальствующего состава, Лев Иванович направился в выделенный ему кабинет. Мебель в помещении оказалась не новая, однако, что стоит заметить, чистая и целая. Нос почуял легкий запах дезинфицирующих средств, намекающий, что кабинет действительно не обделили уборкой.

Вскинув рукав, он поглядел на циферблат — время близилось к вечеру, однако график сна и бодрствования у Гурова оказался напрочь сбит, и ему по большему счету уже было все равно, который на часах час. К тому же за все предыдущие дни, а особенно нынешние сутки произошло крайне много событий, потому восприятие календарных дней также подводило.

Сев в кресло, больше похожее на компьютерное, и разложив на столе бумаги, Гуров приступил к разбору жизни того, кто требовал жертвенности, но в итоге сам оказался жертвой, с самого начала.

Спустя почти три часа скрупулезного корпения над довольно тонкими папками в дверь постучали. После утомленного отклика Гурова вошел все тот же младший лейтенант, уведомив, а скорее тонко намекнув, что его смена заканчивается и пора бы возвращать добытые документы на место. Впрочем, полковник и так собирался это сделать, ведь его следующим шагом являлось отправиться к истокам, которые удалось добыть в материалах.

Первым делом полковник прокатился по тем местам, с которыми когда-то был связан убитый. Посетив школу, в которой учился Сицкий, он лишь узнал, что преподавательский состав уже давно сменился и даже фамилии такой никто из принявших сотрудника не припоминает. В следующем по старшинству учебном заведении все прошло аналогично — никто ничего об Илье Ивановиче не рассказал, единственное, что смогли поведать, — добытые с трудом из архива ведомости об успеваемости. Далее Лев Иванович отправился в театр, где проходят основные репетиции лицедеев.

На входе его встретил хмурого вида охранник с крючковатым носом, заметным животом, не придающим тому солидности, в потертой униформе и с достаточно крепким перегаром. Оперуполномоченный сперва даже обрадовался, что, во-первых, хоть кто-то есть на месте, а, во-вторых, такие работники, как коменданты, охранники или консьержи, зачастую обладают большим объемом информации, а также сплетен. Здесь было бы важно отсеять ненужное и попытаться выведать как можно больше.

— Кто таков?

Гуров представился полностью, как то и полагается. Мужик долго рассматривал корочки, вглядывался, что-то прикидывал в голове, когда увидел печать, а далее, будто приняв Гурова за ровню или даже «своего», расплылся в добродушной улыбке.

— Так, Москва, значится! Какими судьбами в наши края?

Пропуская полковника вперед через массивные деревянные двери, охранник выбрал услужливый тон.

— Петр Михайлович! — поднимая кепку и оголяя лысину, представился он.

Ввиду позднего времени театр пустовал и уже отправлялся ко сну. Гуров отметил некий особенный шарм, который присутствует в зданиях, когда они становятся недоступными для посетителей. Особенно, видимо, это касается мест культуры. Внутренняя отделка была целиком из дерева, исключая пол, выложенный ламинатом-елочкой, а также высоченные потолки с облупившейся со временем краской. И несмотря на то что ремонт здесь выполнялся с десяток, а то и больше лет назад, все-таки что-то было притягательное в этом одиноком, на какое-то время забытом всеми пространстве. Настанет утро — вернутся работники культуры, все помещения озарятся светом, и начнется беготня, а стены вновь станут впитывать в себя разноцветье голосов, сложенных в красивые строки когда-то живших людей.

— Подскажите, Сицкого Илью Ивановича знаете?

Охранник чуть поправил форменную рубаху, серьезным тоном ответив:

— Как же не знать? Конечно, знаю, и то, что помер, знаю… так вы из-за него здесь?

Оперуполномоченный утвердительно кивнул.

— Так не привезли еще же. Еще, поговаривают, едет. Вы айдате за мной, ко мне в каптерку зайдем, потолкуем.

— Мне не эта нужна информация. Вы лучше ответьте, с кем у Сицкого были конфликты, может, кому не так давно он дорогу мог перейти?

Пройдя в огороженное помещение, больше напоминающее стеклянный куб, где и располагалось рабочее место охранника, Гуров присел на что-то, напоминающее тахту, довольно просаленную и не отличавшуюся новизной. Особо мебели в каптерке не было, тахта — для ночевки, рядом такой же старый стул, стол с лежащими на нем в беспорядке газетами и сканвордами, и в углу располагалась тумбочка с телевизором, произведенным на заводе примерно в начале девяностых.

Запах, несмотря на то что помещение было довольно открытое, здесь витал неприятный. Скорее всего, охранник иногда позволял себе вольность курить прямо здесь, не выходя на улицу, потому и его одежда, мебель и окружающая атрибутика пропитались табаком.

Петр Михайлович уселся на скрипучий стул, который кое-как выполнял свои функции, но лучше бы ему оказаться на свалке — там этой рухляди самое место, по мнению Гурова. Хотя двое и беседовали довольно тихо, но их голоса отражались от стен и потолка, разнося красивое, будто ажурное, эхо.

— Вот задача так задача. Так он что, они-то со своей командой ребят-октябрят месяца два или три, как бы не соврать, дома-то, в родных стенах не были. Я уж даже не вспомню, когда репетиция была тут.

— Понял. В таком случае, когда они здесь все-таки были, замечали ли вы агрессивные действия, угрозы или нападки на него?

Охранник неловко засмеялся и даже как-то оробел.

— Он такой у нас… мы-то все свои, уж как-то попривыкли друг к другу. Не здоровается, да, когда мимо проходит, может и вообще не замечать, что ты есть, а будто ты вообще пустое место. Это не только в мою сторону. Он ко всем так, ну а что поделать? Высокий человек, знаменитость!

— Драки были?

— Упаси господь! Я-то тогда здесь на что? Да и сами поймите, где находимся!

— Петр Михайлович, больше информации, право слова! — Гуров постучал по циферблату часов.

— За его ребят ничего не могу сказать, да. И девчонки приветливые — всегда и здрасте, и до свидания, и порой, пока