Им придется умереть - Питер Джеймс

– Что ж, мистер Футитт, – прервал его Джапп, – возможно, вашему клиенту, прежде чем совершать преступления, следовало поразмыслить над тем, что, попав за решетку, он не сможет выполнить свое обещание.

– Да, конечно, ваша честь, – адвокат опять поспешно закивал, – мой клиент все это осознает и желает принести извинения перед судом за свои проступки.

Джапп нахмурился:

– Проступки? Контрабанду наркотиков стоимостью в десятки миллионов фунтов стерлингов вы называете проступком? А сколько людей умерло от передозировки или заболеваний, вызванных употреблением веществ, которые ваш клиент ввозил и распространял? Сколько семей было разрушено, сколько жизней загублено? Сколько невинных людей стали жертвами преступлений, совершенных наркоманами, которым требовались деньги на очередную дозу? Наркозависимые вскрывали автомобили, вламывались в дома, грабили на улице, забирали вещи, сумки, телефоны. Это, по-вашему, проступки? Ваш клиент – не школьник, который стащил пару шоколадок из магазина на углу. – Теперь судья смотрел на него с нескрываемой яростью. – Мистер Футитт, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря о смягчении наказания. Срок, который я назначу, никак не поможет брату вашего подзащитного, поскольку тот трагически погиб.

– Нет, ваша честь, я хотел подчеркнуть положительные черты характера моего клиента, которые, возможно, не были доведены до вашего сведения.

Далее он указал, что Старр признал вину при первой же возможности и дал показания в пользу обвинения, что помогло вынести решение по делу его соучастника.

– Спасибо, – бросил Джапп, выслушав аргументы адвоката, затем повернулся к Примроуз Браун. – Желаете заявить что-нибудь от имени вашего клиента, что я мог бы учесть при вынесении приговора?

– Прошу вызвать свидетеля для дачи показаний, характеризующих личность обвиняемого, – ответила Браун.

– Пожалуйста.

На трибуну поднялся преподобный Иш Смейл, викарий церкви Доброго Пастыря в Хове.

Священник, с гривой седых волос до плеч, больше походил на старого рокера, чем на представителя духовенства. Говоря о Гриди, он нарисовал перед судом портрет человека, заслуживающего королевского ордена. Он рассказал, что Теренс и Барбара Гриди являются набожными христианами и регулярно посещают церковь. Что они неустанно трудятся на пользу благотворительных организаций Брайтон-энд-Хова и делают щедрые пожертвования. В его глазах это была образцовая пара, и, если бы все последовали их примеру, мир действительно стал бы лучше.

Судья поблагодарил его за выступление.

Далее Браун выступила с краткой речью, отметив, что, поскольку в результате судебного разбирательства ее клиент был признан виновным, он не может рассчитывать на смягчение приговора. Однако она еще раз подчеркнула хорошую репутацию, которой он обладал в местном сообществе.

Поразмыслив пару минут, судья посмотрел на скамью подсудимых.

– Встаньте, пожалуйста, – властно произнес он. – Майкл Старр, вы – ужасный преступник, который в течение многих лет зарабатывал миллионы фунтов стерлингов, торгуя смертью. Я принимаю во внимание, что вы признали вину при первой же возможности и что вы помогали обвинению, давая показания против вашего коллеги. Это вам зачтется. Обычно за подобные преступления я приговариваю к лишению свободы сроком от двадцати семи лет и выше, но я полагаю, что подходящим наказанием в данном случае будет тюремное заключение сроком в двенадцать лет по каждому из пунктов обвинения; их вы будете отбывать одновременно. Разумеется, на вас будут распространяться процедуры, предусмотренные законом «О доходах, полученных преступным путем».

Затем он обратился ко второму обвиняемому:

– Теренс Гриди, своей деятельностью в сфере торговли наркотиками вы опозорили профессию юриста. Вы использовали ваши знания и положение доверенного лица в преступных целях. Ваше поведение отвратительно. Вы думали, что стоите выше закона, несмотря на то что являлись его представителем. Вы опутали свою семью паутиной лжи и сами поверили в свое вранье. Вы притворялись столпом общества, но в то же время сколотили состояние, продавая людям отраву. Вами двигало только одно – корыстолюбие. С первого дня ареста вы отрицали сам факт преступления, так и не набравшись смелости признаться в содеянном. Теперь вам придется отвечать за свои поступки. Так как вину вы не признали, я не могу принять это во внимание как смягчающее обстоятельство, следовательно, приговор будет суровым. В обычной ситуации за подобные преступления я бы дал вам пожизненное, но, учитывая вашу благотворительную деятельность, я решил, что правильным будет приговорить вас к двадцати семи годам тюремного заключения одновременно по каждому пункту обвинения.

Мэг собралась было взглянуть на латиноамериканца, но вдруг заметила, что на скамье подсудимых кто-то зашевелился. Похоже, Майкл Старр изо всех сил тянул левой рукой правую. Секунду спустя из правого рукава пиджака выскользнул протез. Ей хватило мгновения, чтобы разглядеть шип длиной в несколько дюймов, торчащий из основания протеза, и тут Старр рявкнул:

– Хоть вы, ваша честь, и не упекли его на нары до конца жизни, уж я-то о нем позабочусь! Он, черт возьми, убил моего брата!

Он завопил и дважды вонзил острие в грудь Гриди, а затем в припадке ярости несколько раз ткнул его в шею, прежде чем охранники поняли, что происходит, и бросились вперед. Кровь залила стекло кабинки, где находилась скамья подсудимых, брызнула на конвоиров. Вокруг закричали. Началcя сущий ад. Все присутствующие, поколебавшись, поднялись на ноги. В зал вбежали люди из службы безопасности.

Снаружи завизжала сирена.

Джапп застыл, не веря своим глазам.

Гриди окровавленной ладонью сжимал горло, из которого неровными струйками хлестала кровь. Он издавал булькающие звуки, как будто жадно глотал воздух и одновременно молил о помощи. Охранники боролись со Старром. Еще двое бросились на подмогу к скамье подсудимых, в том числе полицейский, детектив Гленн Брэнсон.

Последнее, что увидела Мэг на лице Гриди перед тем, как тот обмяк, повалился и его заслонили спины охранников и полицейских, было выражение полной беспомощности. В глазах его читался ужас.

107

31 мая, пятница

Пять минут спустя, когда зал суда опустел, Мэг, потрясенная, вывалилась в коридор, где царил полнейший хаос. Все ближе раздавался вой сирен, подъезжали машины «скорой помощи». Кто-то плакал, кто-то кричал.

Она только что видела, как мужчину ранили в грудь и шею. Похоже, ему перерезали горло и разорвали артерию. Эта сцена стояла у нее перед глазами; Мэг вспоминала ее вновь и вновь.

В голове стучало, тело сотрясала дрожь. Толпа несла ее вниз по ступеням, как тряпичную куклу. Выражение ужаса в глазах Гриди врезалось ей в память. Кто-то налетел на нее, она потеряла равновесие и упала на спину крупного мужчины, стоявшего перед ней. Сзади извинились. Ее толкнули слева, справа, больно наступили на ногу.

Внезапно, к своему удивлению, она почувствовала, как чья-то рука сжала ее руку. Сильная, грубая, уверенная мужская рука. Кто-то незаметно вложил что-то мягкое и шершавое в ее ладонь. На ощупь это было похоже на банкноту.

В тот же миг руку отдернули.

Крепко вцепившись в бумажку, она в изумлении огляделась. Справа к ней прижимался один из судебных приставов, которого она раньше видела, а слева – молодой парень, китаец, по виду студент. Она обернулась: за спиной стояла высокая женщина в твидовом костюме.

– Не знаете, что случилось? – поймав взгляд Мэг, поинтересовалась она. – Почему они зачищают здание, там что, бомба?

Мэг отвернулась, высматривая в сутолоке латиноамериканца. Вдруг ей показалось, что справа неподалеку она разглядела его макушку и темные блестящие волосы. В отчаянии она принялась прокладывать себе дорогу сквозь толпу, громко повторяя:

– Прошу прощения, прошу прощения!

Наконец Мэг выбралась из потока людей. Она остановилась и огляделась. Его нигде не было. Тяжело дыша от напряжения, с колотящимся сердцем, она осторожно разлепила пальцы правой руки и посмотрела на то, что все это время сжимала; вокруг сновали люди.

Маленький листок бумаги, вырванный из блокнота и сложенный в несколько раз. Она развернула его. Аккуратным почерком синими чернилами было написано несколько слов, а под ними – ряд