Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль

– Когда вам попадается человек с такими бакенбардами и с номером «розовой», торчащим из кармана, знайте: подбить его на пари будет проще простого. Уверен, даже за сто фунтов я не получил бы от него столь полных сведений, какие выудил на спор. Что ж, Ватсон, думаю, конец расследования близок, и нам остается только решить, навестим ли мы миссис Оукшотт уже сегодня или отложим визит до завтра. Если верить словам этого неприветливого субъекта, есть и другие, кто интересуется этим делом, и мне…

Он внезапно оборвал свою речь, потому что в ларьке, который мы только что покинули, разразилась громкая перепалка. В желтом свете висячей лампы стоял маленький человечек с лицом продувной бестии; Брекинридж, яростно потрясая кулаками, возвышался в дверном проеме.

– Слушать больше не хочу про вас и ваших гусей, – гремел он. – Идите все к дьяволу! Хватит меня донимать вашей бредятиной, а то я натравлю на вас собаку! Приводите сюда саму миссис Оукшотт, и я ей отвечу, но вам-то что за дело до этих гусей? У вас я, что ли, их покупал?

– Нет, но все равно один из них был мой, – заскулил человечек.

– С миссис Оукшотт и спрашивайте.

– Она сказала спросить у вас.

– Да спрашивайте хоть у прусского короля, а я уже сыт по горло. Убирайтесь! – Брекинридж решительно шагнул вперед, и посетитель исчез в темноте.

– Ха, похоже, на Брикстон-роуд нам больше не нужно, – шепнул Холмс. – Пойдемте посмотрим, что можно извлечь из беседы с этим господином.

Минуя редкие кучки людей, слонявшихся у освещенных ларьков, Холмс быстро догнал человечка и тронул за плечо. Тот резко обернулся, и я увидел в газовом свете, что кровь отхлынула у него от лица.

– Кто вы? Что вам нужно? – спросил он дрожащим голосом.

– Простите, – любезным тоном проговорил Холмс, – но я невольно слышал вопросы, которые вы только что задали торговцу. Думаю, я смогу быть вам полезен.

– Вы? Кто вы такой? И откуда знаете, о чем шла речь?

– Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия – знать то, чего не знают другие.

– Но ведь об этом деле вы знать не можете?

– Простите, мне известно о нем все. Вы стараетесь выяснить, что случилось с гусями, которые миссис Оукшотт с Брикстон-роуд продала торговцу по имени Брекинридж; тот, в свою очередь, сбыл их мистеру Уиндигейту из «Альфы». Далее они поступили в его клуб, членом которого является мистер Генри Бейкер.

– О, сэр, вы тот самый человек, который мне нужен, – вскричал коротышка. Пальцы его простертых рук тряслись. – Я даже выразить не могу, как для меня важно то, что вы сказали.

Шерлок Холмс подозвал проезжавшую мимо карету.

– В таком случае нам лучше обсудить это в уютном помещении, а не на продуваемом ветрами рынке, – сказал он. – Но прежде чем мы поедем, скажите, пожалуйста, кому мне предстоит оказать услугу.

Коротышка чуть помедлил.

– Меня зовут Джон Робинсон, – произнес он, глядя в сторону.

– Нет-нет, – мягко возразил Холмс, – назовите настоящее имя. Очень неловко обсуждать дела, если собеседник назвался псевдонимом.

Бледные щеки незнакомца вспыхнули.

– Ну хорошо, – сказал он, – мое настоящее имя Джеймс Райдер.

– Именно. Старший коридорный отеля «Космополитен». Прошу, садитесь в кэб. Скоро я смогу поведать вам все, что вы желаете узнать.

Коротышка стоял, глядя то на Холмса, то на меня, и в глазах его читались испуг и надежда. Он явно не понимал, что его ждет: удача или катастрофа. Потом он сел в кэб, и через полчаса мы снова оказались в гостиной на Бейкер-стрит. В дороге никто не произнес ни слова, но, слыша свистящее дыхание нашего спутника и видя, как он сплетает и расплетает пальцы, я понимал, насколько он взволнован.

– Вот мы и дома! – весело объявил Холмс, когда мы входили в комнату. – Разожженный камин – как раз то, что нужно в такую погоду. Вы, похоже, замерзли, мистер Райдер. Прошу, садитесь в это плетеное кресло. Я только переоденусь в домашние туфли, и мы уладим ваше дельце. Ну вот! Вы хотели знать, что произошло с теми гусями?

– Да, сэр.

– А точнее, наверное, с тем гусем. Полагаю, вас интересует лишь одна птица – белая, с черной полоской на хвосте.

Райдер затрясся от волнения.

– О, сэр, – вскричал он, – вы скажете, куда он попал?

– Сюда.

– Сюда?

– Да, и выяснилось, что это весьма необычная птица. Ничего удивительного, что вы ею так интересуетесь. После смерти она снесла яичко – и яичко не простое, а ярко-голубое, красивое на загляденье. Оно хранится здесь, в моем музее.

Посетитель, чтобы не потерять равновесие, ухватился за каминную доску. Холмс отпер сейф и вынул голубой карбункул, похожий на холодную лучистую звезду. Райдер стоял с вытянувшимся лицом и не знал, заявить права на драгоценность или от нее отречься.

– Игра закончена, Райдер, – спокойно проговорил Холмс. – Держитесь крепче, а то свалитесь в огонь! Усадите его в кресло, Ватсон. Преступник из него никакой – нервы слабоваты. Плесните ему бренди. Ну вот, теперь он хоть на человека похож. Да, хлипкое созданье!

Райдер чуть было не упал, но от бренди щеки его порозовели, и он уставился испуганным взглядом на своего обличителя.

– За малым исключением, я владею всеми нужными сведениями и доказательствами, так что от вас хочу услышать лишь немногое. И все же для полноты картины это немногое следует прояснить. Вы прежде знали, Райдер, о голубом камне графини Моркар?

– Мне рассказывала Кэтрин Кьюзак, – отозвался тот надтреснутым голосом.

– Понятно – горничная ее светлости. Итак, соблазн быстрого и легкого обогащения оказался для вас слишком силен. С людьми получше вас такое тоже случалось, но вы проявили особую неразборчивость в средствах. Вы знали, что Хорнер, паяльщик, был когда-то замешан в подобной истории и неминуемо попадет под подозрение. Что же вы предприняли? Вы со своей сообщницей Кьюзак под предлогом, будто в комнате миледи требуется небольшая починка, посылаете за Хорнером. Когда он уходит, вы крадете драгоценность из шкатулки и поднимаете тревогу. Несчастного берут под стражу. Тогда…

Райдер внезапно рухнул на каминный коврик и припал к коленям моего приятеля.

– Смилуйтесь, Бога ради! – взмолился он. – Подумайте о моем отце! О моей матери! Это разобьет их сердца. Такое со мной впервые! Я больше не буду. Клянусь. Я принесу клятву на Библии. О, не отдавайте меня под суд! Христа ради!

– Вернитесь-ка