Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Прибежала, хвостом вильнула, меня в комнату затолкала, сука! И след простыл. А меня на три ключа заперла одну – подыхай скорее!

– Во сколько это было? Вечером? В какое время? – надрывались оперативники.

– Что?

– Откройте нам дверь!

– Она меня на три замка заперла!

– Вас открыть?

– Что?

– Мы дверь сейчас откроем, взломаем!

Но едва из лучших побуждений – спасти старую хулиганку неизвестно от чего – оперативники ударили в железную дверь, как старуха разразилась истошными воплями.

– Караул! Грабят! Ах вы, суки недорезанные, квартиры грабить! Люди добрые, помогите! Они в дом ко мне лезут грабить! Ах, сволота! Привыкли над людьми куражиться! Караул!

На все этажи дома высыпали сонные перепуганные соседи. Кто-то уже звонил в полицию. Приехал еще один наряд, разбираться.

В конце концов было принято решение оставить пока безумную старуху под замком в квартире и сосредоточиться на поисках ее дочери. Утром Мухина сама позвонила главе городской администрации. Тот был в курсе домашнего инцидента с кипятком и больницей – в ЭРЕБе новости распространяются как чума, но ничего по поводу местонахождения своего зама сказать не мог. Не знал он и того, есть ли у Ласкиной подруги или знакомые. Вроде у такого человека, чиновницы, знакомых – весь город, и Дубна, и область. Но у кого она могла скрываться…

Утром Алла Мухина сама сходила в отель «Радужный мост» проведать Василису – та наконец-то уснула у себя в номере. Мухина не стала ее будить, побеседовала с администратором, и там, в отеле, ее осенило.

Оперативники помчались в Дубну и в большом гостиничном комплексе покойного Дмитрия Ларионова отыскали Ласкину, разместившуюся в прекрасном номере с видом на реку.

Не обращая внимания на ее протесты и гневные крики, ее посадили в машину и привезли в ОВД.

И Катя поразилась тому, как эта женщина умеет меняться – точно хамелеон. В этой «утренней» Анне Ласкиной, привезенной из дорогого фешенебельного отеля, ничто, ничто не напоминало домашнюю всклокоченную мегеру, ошпаренную матерью кипятком из чайника.

В номере отеля, в котором она вроде как спала – одна на огромной кровати, она была в одном кружевном белье. Но, несмотря на вопли протеста, успела одеться весьма тщательно: брюки, шерстяной кардиган из дорогого бутика. Под брюками не видно бинтов, наложенных на ошпаренные ноги. И по лицу не прочтешь, что ей больно от ожога. Или это лекарства сильнодействующие так помогают утолить боль?

Катя терялась в догадках, глядя на бледное лицо Ласкиной.

Она знала, что всю ее одежду заберут на экспертизу, что ее машину, пригнанную со стоянки отеля, уже осматривают эксперты.

Что эта женщина делала у дома шестой жертвы? Отчего покинула больницу, невзирая на боль, и…

Впрочем, она же говорила, что надолго в больнице не останется. Но она сбежала оттуда спустя два часа после их разговора. Что ее напугало, встревожило, заставило поддаться панике так, что она… она решилась убить?

Или нет?

– Что за цирк? – не церемонясь, спросила Ласкина. – Вы что, совсем оборзели? Я думала, мы в прошлый раз обо всем уже договорились.

– Кое-что новое произошло, – сказала Мухина.

Она, казалось, тоже заново изучает свою противницу.

– Что?

– А вы не знаете?

– Понятия не имею. Еще одна муха в перьях на остановке с раздвинутыми ногами?

– Никакого уважения к жертвам убийств.

– А пошли они, шлюхи. Я о себе должна думать. Меня полиция как какую-то живоглотку схватила в гостинице. Словно я воровка.

– Или убийца, – закончила Мухина.

– Что вы себе позволяете?!

– Как ваши ноги? Болят?

– Вашими молитвами.

– А чего же вы из больницы сбежали?

– У меня мать полоумная одна дома и дом настежь. Квартира открыта. И там ваши шныряют, как тараканы. Придешь домой – вещей не досчитаешься.

– Фамильного серебра?

– А то, – Ласкина смотрела на Мухину. – Вы меня не цепляйте этим. Меня в коррупции и во взятках никто никогда не обвинял. Мы люди здесь честные.

– Речь не о взятке.

– Что вам от меня опять надо?! – Ласкина повысила голос.

– Ваша мать сказала нашим сотрудникам через дверь, что вы ее заперли.

– А как мне было с ней поступить? Она же сумасшедшая – вы же сами видели, на что она способна. Да она и на соседей нападет, злая как черт. Я всегда ее закрываю на ключ снаружи, когда ухожу на работу и вообще… В этом нет ничего необычного.

– Во сколько вы приехали домой?

– Вечером. Я не хотела ночевать в больнице.

– Как добирались?

– На такси. Мне ходить больно.

– Так чего же так быстро дом свой покинули?

– А что, мне с этой злой химерой под одной крышей ночевать, что ли? Я усну – а она меня снова кипятком шваркнет с плиты. Я уехала от греха.

– В отель?

– Надо же было где-то остановиться на ночь.

– В этом отеле вы с Водопьяновым встречались?

– Да, да! – Ласкина повысила голос. – Они меня знают преотлично. Обычно в этом номере мы с Ваней… Я со своей карты на этот раз оплатила. Он потом мне вернет, раскошелится.

– Вы в отель в Дубне приехали почти в полночь.

– И что с того?

– Куда вы заезжали по пути из дома?

– Никуда.

Катя смотрела на Ласкину. Та сидела на стуле прямо. Ноги неестественно вытянуты.

– С такими телесными повреждениями непросто управлять машиной, – заметила Мухина.

– Я терпеливая. Надо было ехать.

– Это отель Дмитрия Ларионова.

– Я знаю. Сынок Ираиды. Большая шишка в свое время была. Весь город держала.

– Он убит.

– Кто?

– Дмитрий Ларионов.

Мухина встала напротив Ласкиной.

– Что вы делали у его дома в половине одиннадцатого вечера? – спросила она тихо.

– Да вы что, я… Как убит? Вы… вы это о чем? Я не ездила туда!

– У нас запись – пленка с камеры на их доме. Вам показать? Ваша машина у дома.

– Я…

Ласкина глотнула воздух ртом, как рыба. Лицо ее снова изменилось. Катя не могла прочесть по нему ничего, кроме того, что Ласкина сейчас что-то в уме лихорадочно прикидывает, просчитывает. Поняла это и Мухина.

– Вы скажете нам правду? – спросила она.

– Да. Я не знаю ни о каком убийстве! Да вы что?! Этот парень… Да я никогда… Зачем он мне? Он женат! Мы и не общались с ним никогда. Да, я знаю, он приятель Вани… Но они пацаны… Это была еще школьная дружба. И он женат! Я никогда против него ничего не имела! Я никогда не беспокоилась на их счет. Это не то, что другой, который просто Ивана околдовал, подчинил себе! А этот – мальчишка… Да