Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Кстати, об этом, – вмешивается Мунджу. – Вам надо бы знать, что наверху…

– Черт возьми! – взглянув на часы, прерывает его Федерико. – Уже шесть пятнадцать. Через полчаса будет совсем светло, нужно двигаться.

Все поднимаются. Мария укладывает сосиску в булочку и прячет в карман, кто-то набирает в канале ведро воды и заливает костер, другие разбирают поклажу: кроме сумки с деньгами, там рюкзаки, свернутые спальные мешки, пара газовых фонарей и семь туристических ковриков.

– Стойте! – кричит Мунджу.

Все отрываются от своих дел, переглядываются и смотрят на него.

– Полиция уже здесь! Пытаюсь сказать вам об этом, как только мы пришли.

– Как?! – восклицает Матильда.

– Как?! – вторят остальные.

– И как полицейские попали на виллу? – спрашивает Элена.

– Мы привели их, – отвечает Оливо.

– Что? – изумляется Элена.

– Что? – повторяют остальные.

– Это долго рассказывать, – пытается отвлечь их Мунджу от задачи – кто кого сюда привел. – Просто знайте, что как только сунетесь в сад – вас схватят.

– Это был для нас один из возможных путей, – говорит Райан. – Но у нас есть и другой. – И он указывает на лодку.

– Ну ладно, – произносит Мунджу, усаживается, вылавливает из банки одну из двух оставшихся сосисок и начинает уплетать ее, наблюдая за спокойными и уверенными движениями, с какими беглецы продолжают свои сборы. Вещей на семерых маловато, но надо ли тащить с собой много из старой жизни, если у тебя есть сумка с миллионом двумястами тысячами евро и нет никакого намерения возвращаться.

Серафин подходит к Оливо, который тоже сосредоточенно наблюдает за их последними сборами.

– Хочешь знать, думаем ли мы о родителях?

– Нет, – отвечает Оливо.

– И правильно, потому что отец Федерико разрушил семью, а мать покрывала его только для того, чтобы соседи «не сказали ничего плохого». У Райана папаша – скупой кровопийца с женушкой, бывшей моделью, она шантажирует мужа, угрожая рассказать всему свету о его делишках, вот он и содержит ее косметическую компанию, которая ставит опыты на животных. Мать Марии в обмен на свое молчание получает каждые два месяца деньги от беглого супруга – бывшего бухгалтера мафии. По поводу родителей Франческо и Матильды ты, наверное, не проводил расследований, но, уверяю, дела у них не лучше, чем у других. Или вот я. Брат умер, мать пьет, отец в отъезде на заработках одиннадцать месяцев году. Короче, этим людям на детей наплевать, значит… глаз за глаз…

– А что с Эленой?

– Если не брать эту историю с украденными этрусскими вазами, на самом деле ее родители выглядели бы не так уж и плохо. До тех пор, пока она не сказала им, что влюблена в меня.

– То есть как? – невольно восклицает Оливо.

Серафин оборачивается к нему:

– Ты не понял?

– Нет-нет, понял.

Она улыбается, подозревая, что это не так, – потому что уметь разбираться в планах, бомбах под землей, нацистских юбилеях, виллах одиноких графов и водоемах с саламандрами совсем не означает разбираться во всем! Не знаю, понятно ли объясняю.

– Когда она призналась в этом родителям, они запретили ей встречаться со мной и отправили учиться в Милан, в религиозный католический колледж. Практически в монастырь.

– Нехорошо, конечно, – только и произносит Оливо.

– Что тут еще скажешь! А ты?

– Что я?

– Идешь с нами или нет?

– Не знаю.

– Ну, решай быстрее. – И целует его в щеку. – Потому что мы тут уже всё закончили.

Она уходит, и Оливо, оставшись один, присаживается на ящик из-под фруктов возле Мунджу. Оба сидят, словно на корточках, смотрят на вьющийся дымок от затухающего костра и похожи на заклинателей змей на рынке в Марракеше[450], с той лишь разницей, что оба насквозь промокшие, а в этой пещере стоит собачий холод.

– Могу спросить тебя кое о чем? – говорит Оливо.

– Валяй!

– Почему ты сделал это?

– Что сделал?

– Помог мне. Ты знал, что мне нечего предложить тебе взамен. Более того, теперь из-за меня еще больше влип.

Мунджу достает из кармана пачку сигарет. Ему, наверное, хочется затянуться, выпустить изо рта клуб дыма и выдать значительную фразу, как в кино, но он понимает, что и сигареты тоже насквозь промокли.

– Я твой должник, – говорит он и бросает пачку в золу.

– Ты же сказал, что ничего мне не должен.

Мунджу берет один из вертелов, на которых жарились сосиски, и потихоньку ворошит остатки костра.

– Если бы ты не рассказал мне, – говорит он, – я так и не узнал бы никогда про Джессику с Октавианом.

– Узнал бы.

– Ага! Когда встретил бы их гуляющими, держась за руки, в центре города и с двумя детьми. Или, наверное, и тогда не узнал бы, будучи полным придурком.

– Мы все бываем иногда придурками, – отвечает Оливо, глядя как Серафин и Элена идут к лодке, держась за руки.

– Ты запал на нее? – спрашивает Мунджу. – Признавайся.

– Нет, она просто подруга, но на самом деле – очень классная.

– Видно. И подмышки у нее совсем не потеют.

У Оливо слегка поднимается уголок рта.

– Иди уж! – говорит Мунджу. – А то они тебя здесь оставят.

– А ты?

– Не-е-е! Терпеть не могу лодки!

– Они приняли бы тебя с удовольствием. В глубине души ты тоже саламандра.

– Глупая саламандра, – смеется Мунджу. – И потом, ты ведь тоже не останешься с ними?

– Верно, – отвечает Оливо, – но выйти отсюда все же надо. Нам не обрадуются, если объявимся в саду без денег и саламандр.

Мунджу берет металлический вертел, которым ворошил золу, и внезапно ударяет им себя по лбу – раз, другой, третий. И делает это так быстро, что Оливо не успевает остановить его. Затем поворачивается и показывает растущую после удара шишку.

– Мое алиби, – говорит.

– Какое алиби?

– Мы пытались задержать саламандр, но они ударили меня, я потерял сознание, а когда пришел в себя, они уже смотались. Куда делся Оливо, черт его знает. Наверное, утащили его с собой в подземный город, чтобы не смог вести полицию по их следу.

– Да, изъясняться красиво – не самое твое сильное место, – замечает Оливо. – Но никакой ты не придурок.

– Оливо! – зовет Серафин.

Оба оборачиваются и смотрят на лодку. Теперь эта посудина, когда в нее забрались семь человек, кажется совсем маленькой. Райан все еще стоит одной ногой в гроте, готовый вот-вот отдать швартовы. Элена и Федерико держат на весу небольшие цветные весла от морской шлюпки – скорее всего, наследство детских игр.

– Не волнуйся за меня, – говорит Мунджу. – Если пойму, что мне не верят и все идет плохо, всегда найду способ сбежать. – И показывает на туннель, ведущий из грота. – Если они использовали его, чтобы спускаться в город, значит и я смогу выбраться отсюда куда захочу.