Тайная академия слуг - Ким Иын

Она была глубоко привязана к Чон Гымхи. Та была доказательством того, что ее жизнь не была ошибкой. Но когда Чон Гымхи стала препятствовать созданию университета, она не знала, как на это реагировать. Однако не могла отступить – ибо хотела увидеть университет своими глазами. Надо было торопиться.

– Ах да, еще кое-что… Уборщица Ким Бокхи. Эта женщина сейчас в тюрьме Академии. Сейчас ее хорошо поят и кормят, но вот выживет ли она… зависит только от тебя. Она спрашивала о тебе, кстати.

– Мама… – тихо сказала Чон Гымхи.

В первый раз после того, как ее мать погибла под колесами поезда, она вслух произнесла это слово. Чон Ихва посмотрела на Чон Гымхи, а та посмотрела на нее в ответ. Учительница и ученица, мать и дочь. Две женщины, готовые пойти на все ради достижения своих целей.

– Мама, я понимаю ваши намерения, но прошу, остановитесь, – сказала Чон Гымхи. Это были не просто слова, а просьба, призыв, даже мольба.

– Ну вот и славно – впредь зови меня так, ведь не сложно же, дочка, – ответила Чон Ихва.

Слово «мама» неизгладимым следом отпечаталось у нее в сердце.

* * *

Экзамены в Академии были завершены. Теперь оставалось только дождаться результатов. Хан Соджон не спалось. Если все идет как она думает, ее исключат. Она не хотела размышлять о том, что будет дальше, но не могла избежать этих мыслей. Что с ней будет? Соджон ворочалась всю ночь.

Внезапно весь кампус озарился светом и прозвучал звук колокола, призывающий всех собраться. Что-то произошло. Хан Соджон быстро вскочила. У нее родилось нехорошее предчувствие.

Студенты собрались на площади рядом с фонтаном.

– А-а-а-а-а! – одновременно вскрикнули несколько человек.

Сон Боми сидела на коленях, тяжело дыша, ее глаза метались от страха. Все ее тело было покрыто кровью. Рядом лежал охранник, Ким Гитхэ, – так было указано на его бейджике. Он был мертв. Очевидно, Сон Боми убила его.

Слышались всхлипывания. Что вообще произошло? Что теперь будет с Сон Боми? Девушка, дрожа, сжимала зубы. Хан Соджон догадалась, что она не может оправиться от шока от содеянного ею – своими руками убила человека.

Догадка Хан Соджон оказалась верной, но на самом деле все было не так просто.

Сон Боми обеими руками обхватила живот. Она была беременна. Она носила плод у себя под сердцем, и осознание этого завладело ею. Она не могла избавиться от этой маленькой жизни, наливающейся в ней.

В Академии молодые люди учились и жили вместе, бок о бок. В этот раз, чтобы идти в ногу со временем, были набраны и ученики мужского пола. Сон Боми тайно встречалась с учеником из класса Тимоти. В этом месте они стали друг для друга опорой. И она думала, что ей этого будет вполне достаточно.

В какой-то момент она начала замечать, что окружающие запахи стали ощущаться резче. Сладковатый и кислый запахи кожи окружающих ее людей забивали нос. От большинства мужчин исходил запах табака, как от заядлых курильщиков, только выкуривших сигарету. Она думала, что все мужчины так пахнут. Но от него исходил иной запах – словно от собачьей шерсти, но не отталкивающий. Сон Боми нравился этот запах. Это не казалось ей странным. Кто-то любит запах бензина, кто-то – запах тухлой рыбы, а кто-то – запах газа. Сон Боми стала более чувствительной к запахам и поняла, что она беременна. С того момента каждое ее действие стало направлено на защиту жизни, зародившейся внутри нее.

Что было странным, так это то, что, узнав о растущей в ней жизни, она потеряла всякий интерес к своему прошлому. Для нее самым важным стало будущее, где она сможет счастливо жить со своим ребенком. И ради этого будущего ей нужно во что бы то ни стало избежать исключения и, выпустившись, выбраться отсюда. В этом и заключалась причина ее поступков вплоть до сегодняшнего дня – того, что она стала во главе группы учениц, избивших Соджон, и того, что достала нож во время соревнований на вечеринке.

До поступления в Академию Сон Боми была добросовестной, стойкой и честной. Но жизнь вынудила ее измениться. Она стала молиться каждый день. Сон Боми поняла, насколько отчаянной может быть борьба за жизнь каждый день – благодаря жизни в ее животе. Теперь этот ребенок был ее единственной семьей. Чтобы удалось сохранить его и обеспечить будущее с ним, она была готова сделать все.

Экзамены завершились, но Сон Боми понимала, что, судя по ее результатам, ей не видать первого места. Ее итоговые баллы были невысоки – она заняла первое место в нескольких дисциплинах, но провалилась в других. Что будет, если она не сможет успешно окончить Академию? И что будет, если в Академии узнают о ее беременности? Очевидно, она потеряет ребенка. Это было так страшно, что ей не хотелось даже об этом думать. Было только одно решение – бежать, бежать отсюда без оглядки. Только так она могла выжить и спасти ребенка.

Боми тайком покинула свою комнату в общежитии. Ночью Академия была окутана тишиной, коридор освещался лишь тусклым светом индикаторов на стенах. Она ступала очень тихо. Пройдя к воротам, оказалась перед комнатой охраны. Охранник спал, положив голову на стол.

Боми на цыпочках приблизилась к входной двери и попыталась ее открыть, но та не поддавалась. Для того чтобы выйти, нужно было приложить пропуск, да еще и отсканировать палец; вероятно, это могли сделать только некоторые сотрудники Академии – в том числе и охранники. Сон Боми, недолго думая, зашла в комнату. Стараясь не издавать лишних звуков, протянула руку и наощупь схватила что-то со стола. Это была ручка.

«Самое важное – сила удара».

Она много раз слышала это во время тренировок. Бороться, чтоб не дать страху завладеть собой, – Боми заучила это, словно свой девиз. Она вложила весь свой страх в руку, сжимающую ручку. Этот страх стал силой. Ужас, близость смерти, чувство крайнего отчаяния слились в один мощный импульс. Это была сила, несущая смерть. Точным ударом наконечника стержня Боми пронзила самую уязвимую точку на шее охранника Ким Гитхэ.

Алая кровь ручьем хлынула из шеи, забрызгав ей руки и лицо. Боми заткнула рот руками, чтобы из горла не вырвался крик ужаса, и бессильно опустилась на пол. Собравшись с силой, усилием воли заставила подняться свое дрожащее тело. Сейчас у нее не было времени на слезы.

Она вернулась в столовую и,