Тайная академия слуг - Ким Иын

наощупь двигаясь вдоль темной стены, вошла на кухню. С верхней полки взяла нож – выбрала наиболее заточенный. Затем вернулась в сторожку. Ким Гитхэ неподвижно лежал в луже крови – он был мертв. Сон Боми был нужен пропуск, висевший у него на шее, и отпечаток его пальца, чтобы открыть дверь.

Девушка присела около неподвижного тела и принялась отрезать большой палец. Она была полна решимости. «Я все смогу. Я справлюсь. Мне нужно выжить», – повторяла она про себя, как заведенная. Эти слова стали для нее молитвой, последним источником силы, теплящимся последи страха и отчаяния.

Из разрезаемой плоти брызнула кровь. Кость не поддавалась ножу, и тогда Боми уложила руку на пол и с размаху ударила ножом несколько раз по одному и тому же месту – пока кость все-таки не поддалась. Это ощущение, будто запечатленное в мышечной памяти, сохранялось гораздо дольше, чем шок от осознания того, что она своими руками убила человека.

Наконец Сон Боми смогла отделить палец от руки. Отбросив нож, она направилась к входной двери с ним в руках. И вот встала перед дверью – той самой, перед которой она когда-то отринула прошлое и пообещала себе выдержать все, что бы ее ни ждало, и прийти к светлому будущему.

Боми открыла дверь и зашла в лифт. Перед тем, как двери лифта закрылись, она успела бросить взгляд на табличку над дверью – «Академия слуг». Выйдя из лифта и открыв железные ворота, шагнула в стену кипарисов и направилась к полю для гольфа. И побежала. Она бежала по темному полю куда глаза глядят.

Ффух…

Словно звуковой спецэффект в кино, раздался звук – звук одновременно включившихся прожекторов, в один момент заливших все поле ярким светом. Сон Боми замерла на месте, словно лань, ослепленная светом фар автомобиля.

Лучи прожекторов были направлены на нее, словно на преступника, совершившего дерзкий побег из тюрьмы. Они ослепили ее, образовав завесу белого света перед глазами, отделяя ее от темного мира. Сон Боми попыталась найти границу света, но свет двигался вместе с ней, и путь назад, в темноту не открывался.

Нужно было бежать, хоть куда. Сон Боми без раздумий побежала. Она побежала в сторону, где вроде бы не было света, но не знала, приведет этот путь во внешний мир или назад, в Академию. И тут кто-то схватил ее за шиворот – это был охранник.

Он притащил ее обратно и швырнул на пол; рядом лежало тело Ким Гитхэ с отрезанным пальцем.

Комендант посмотрел на Сон Боми. Ни один мускул не дрогнул на его лице, даже когда он увидел эту кошмарную сцену. Все ученики собрались тут же – как на суде присяжных.

Хан Соджон стало не по себе от увиденного. Все сотрудники и педагогический состав оставались невозмутимы – словно предчувствовали, что подобное может произойти. Комендант кивнул охранникам – и те оттащили тело Ким Гитхэ. Из обрубка пальца текла кровь, оставляя за собой зловещий красный след. Но наступит завтра – и снова пол будет идеально чист, не оставив не единого напоминания о том, что здесь произошло.

Глядя на то, как охранники волокут тело, Сон Боми начала плакать. Соджон понимала, что в этой ситуации она ничего не может сделать, и от этого было тошно; оставалось лишь молча наблюдать за происходящим. В любом случае об этом происшествии никто за пределами Академии никогда не узнает. Полицию не привлекут. Наказание будет назначено и исполнено в пределах Академии. Какое же?..

Сон Боми молила о помиловании:

– Пожалуйста, пощадите меня! Дайте мне уйти отсюда. Мне больше не интересна «цель», не нужно мне звание хозяйки. Я буду жить как обычный человек – тише воды, ниже травы… Пожалуйста – я беременна!

Рты учеников разом раскрылись. Ребенок? Беременность? Здесь? В Академии? Ученики оглядывались вокруг. Один из парней из класса Тимоти отступил назад, лицо его побледнело. Это был тот парень, с которым Сон Боми скрытно шепталась на вечеринке по случаю дня основания Академии. Они как будто боялись, что кто-то услышит или увидит их. И что-то передали друг другу. Может, это был и не нож совсем? Может, это просто было одно из их тайных свиданий, без всякого злого умысла? Может, Сон Боми и не была «голубем»…

Парня вывели охранники.

– Неужели? Думаешь, сможешь так жить? – холодно спросил комендант. Все экзамены были завершены, оставалось только объявить результаты, и исключение Сон Боми было делом решенным. Она с жаром закивала головой, сложив руки в мольбе.

– Что ж, так тому и быть. Уходи отсюда.

Живот Сон Боми, покрытой кровью и дрожащей от холода, был хорошо заметен при внимательном рассмотрении. Так Сон Боми и покинула Академию – девушка, которая использовала любые пути и средства, только бы в ней выжить.

Позже Хан Соджон узнала, чем все закончилось.

Сон Боми вышла наружу и начала искать того самого Пак Чонхо, с которым когда-то сожительствовала. В то же время она узнала, что кредиторы все еще преследуют ее. Она должна была во что бы то ни стало найти Пак Чонхо. Искала его, словно сумасшедшая, не имея ни гроша в кармане и прячась от кредиторов в темных уголках. Наконец, когда она нашла его, оказалось, рядом с ним другая – да еще и хорошо знакомая Сон Боми. Ли Миджу – ее лучшая подруга в те времена, когда она жила в приюте. Двое вышли из роскошного седана «Ауди»; Ли Миджу была беременна. Пак Чонхо передал ключ от машины сотруднику парковки, и они, воркуя словно голубки, вошли в ресторан.

Сон Боми сразу все поняла. Она потерпела поражение и в дружбе, и в любви. Силы покинули ее. Все тело ослабло, и она осела на пол. Кредиторы преследовали Сон Боми, жаждая разорвать ее на части. За это время сумма долга достигла астрономических размеров – нечего было и мечтать о том, чтобы ее выплатить.

Тогда Сон Боми осознала, что надежда – это самое коварное чувство на свете. Надежда окрыляет человека лишь для того, чтобы, подняв его на высоту, сбросить вниз, в бездну отчаяния. Бесконечное падение в бездну – вот что такое надежда…

В конце концов Сон Боми вернулась в Академию – больше ей было некуда идти. Пройдя поле для гольфа и кипарисовую высадку, она подошла к железной двери. И вдруг та сама по себе со скрипом отворилась, словно приглашая ее зайти внутрь, словно зная заранее, что в итоге она вернется…

Вернувшись, Сон Боми стала «голубем». Она полностью слилась