Мы — из уголовного розыска - Игорь Дмитриевич Скорин

магнитофон «Романтик». В углу стояла радиола «Ригонда». На стене над тахтой были приколоты кнопками фотографии нескольких красавиц с журнальных обложек. На некоторых из них линии причесок были исправлены. «Модели», — решил Дорохов.

— Думала, женится, спальню ему тут оборудую. Уж и деньги накопила, хотела гарнитур подарить... Теперь вот памятник закажу...

Провожая Дорохова и Киселева, женщина добавила:

— Приходил к Сергею несколько раз механик с нашего завода, Костя Богданов. Серьезный человек. Спросите у него, какой был у меня сын, может, ему веры больше будет, чем мне.

Дорохов и Киселев молча шли по улице. Посещение матери убитого не прояснило ни единой детали, но оставило горький осадок в душе.

— Интересно бы заглянуть к этому Сергею в письменный стол, может быть, у него дневник есть? — проговорил полковник.

— Вряд ли. Кстати, мне в прокуратуре предлагали произвести в квартире Славина обыск.

— Ну и что же? — остановился Дорохов.

— Как что? Вы же сами видели, в каком состоянии мать Сергея. В лучшем случае она со своими жалобами не дала бы мне дослужить до пенсии, в худшем — сама попала бы в психиатрическую больницу. Ее на заводе знают — общественность горой за нее встанет. Да и какие у нас есть основания компрометировать покойного?

— Что же вы ответили прокурору?

— То же самое, Александр Дмитриевич, что и вам. Я отказался проводить обыск в квартире Славина, так как считаю это нарушением нашей законности.

Вернувшись в кабинет, Дорохов включил настольный вентилятор, опустил на окне шторы и пожалел, что не сделал этого перед уходом. На улице начало припекать, и кабинет, выходивший на солнечную сторону, нагрелся, словно печка.

Дорохов вздохнул и вытащил уже наполовину исписанный блокнот. После каждой командировки оставался у него такой блокнот — заполненный до конца (значит, дело шло не так уж и быстро) или наполовину, а то и меньше. Усевшись за стол, полковник вытряхнул из сигаретной пачки найденные ночью обертки от «холодка» и задумался. Итак, в карманах у Славина этих конфет не было, не было их и у него дома. Но, может быть, его кто-то угостил, может быть, он случайно купил их в каком-нибудь ларьке? Интересно, а не сохранились ли на этих обертках отпечатки пальцев?

В кабинет вошел Киселев.

— Захар Яковлевич! Нельзя ли вызвать сюда эксперта-дактилоскопа?

— Пожалуйста! — капитан направился к двери. Но Дорохов снял трубку и протянул ее Киселеву.

— По телефону. Пока эксперт придет, мы покурим. Много ли у вас нераскрытых преступлений? — неожиданно поинтересовался полковник.

— Да нет... В этом году повисли две квартирные кражи, одно мошенничество и хулиганство в сквере, возле той самой беседки. Вернее, не хулиганство, а драка с телесными повреждениями. Потерпевших двое, оба избиты, оба в больнице отлежали. Знают, кто их бил, а не говорят. Вот и все нераскрытые. С прошлого года у нас магазин один остался, трикотажный. Воры разных шерстяных вещей вывезли чуть ли не полмашины. По этому делу мы много работали, но все безрезультатно. Установили, что у преступников была машина, но какая именно, не знаем. Скорее всего, микроавтобус УАЗ или рижский РАФ. Всех своих перебрали, наверное, «гастролеры» какие-то. Этим делом сам Афанасьев занимался.

— А у соседей как?

— У соседей по-разному. В Степном районе всегда тишь да гладь, вот только в начале лета взяли магазин, тоже на машине.

— Раскрыли?

— Нет. Недавно я разговаривал с начальником райотдела, говорит, никак не найдут. А вот другой район, Железнодорожный, очень беспокойный. Райцентр — узловая железнодорожная станция, так что там проходной двор, преступлений много, и нераскрытые есть. Недавно магазин «Ткани» обворовали, взяли несколько рулонов дорогих материалов. Милиционер воров заметил и пытался задержать, но они машиной сбили его с ног и скрылись, а он с переломом бедра попал в больницу. Перед кражей преступники угнали «Москвич», потом бросили.

Киселев рассказывал, а Дорохов делал у себя в блокноте какие-то пометки. Оба и не заметили, как в кабинет вошла пожилая женщина.

— Вызывали, товарищ капитан?

— Как же, как же, просил. Позвольте представить вам, товарищ полковник, нашу криминалистическую науку — старший эксперт Анна Сергеевна Смирнова, тоже капитан милиции, великий специалист дактилоскопии.

— Ну, уж и великий, — улыбнулась Смирнова.

Дорохов пододвинул к эксперту найденные им бумажные шарики. Она достала пинцет и небольшое увеличительное стекло и, расправляя каждую обертку, стала их внимательно рассматривать.

— Что же вы хотите знать, полковник, об этих конфетах?

— Все, и главное, кто их съел, — усмехнулся Дорохов.

— Это криминалистике неизвестно, — в тон ему ответила женщина. — Я могу сказать вам только, что конфеты одной партии.

— Скажите, Анна Сергеевна, нельзя ли на этих бумажках отыскать следы пальцев?

— Думаю, что нельзя. Нет, следы здесь, бесспорно, есть, я их проявлю, но вот использовать эти отпечатки для идентификации личности нам не удастся. Во-первых, слишком мала поверхность. Во-вторых, бумага была настолько скомкана, что отпечатки папиллярных узоров наверняка стерлись.

— Ну что ж, нельзя так нельзя, — вздохнул Дорохов. — А жаль. Мне думается, что тот, кто съел эти конфеты, нас с Киселевым очень интересует. А вы, Анна Сергеевна, любите конфеты? Как вы думаете, за какое время можно съесть три или четыре «холодка»?

— Сказать трудно. Это дело вкуса.

— Товарищ полковник! — не вытерпел Киселев. — А при чем тут эти «холодки»?

— Откровенно говоря, — усмехнулся Дорохов, — этого я и сам пока толком не знаю. Кстати, поручите кому-нибудь из ребят узнать, есть ли эти конфеты в магазинах, и хорошо бы купить их десяток, а если их нет, пусть выяснят, когда продавались.

Едва Киселев ушел, в дверь кабинета осторожно постучали.

— Входите, входите, — дважды повторил Дорохов.

В комнату робко вошла девушка, Александр Дмитриевич не сразу признал в ней Зину Мальцеву. Она была совсем не такой, как вчера в дружине. Видно, ее покинула решительность. Дорохов подумал: словно школьница, только передника не хватает.

— Заходите, Зиночка, — он встал ей навстречу, подвинул стул и сам сел рядом. — Не смущайтесь, располагайтесь поудобнее. Поставьте свой роскошный портфель на пол — здесь вы ничем не рискуете, — ему очень хотелось вызвать улыбку на ее бледном лице. Но глаза девушки смотрели все так же грустно и даже с некоторым укором.

Дорохов взял у нее большой истрепанный портфель, удивился его тяжести и бережно поставил на пол.

— Ну, рассказывайте,