Исправительный дом - Никки Френч

Глава 8

Табита пристроилась за маленьким столиком, что стоял в камере. Было настолько тесно, что ее спина почти упиралась в койку. Табита открыла блокнот. Когда же она последний раз писала письмо на бумаге, запечатывала конверт и отправляла его почтой? Наверное, деду и бабушке, с благодарностью за подарок, который, кстати, ей совсем не понравился. Мать сказала ей, что письмо непременно должно быть на бумаге – электронная почта в таких случаях не считается.

И вот теперь, когда и мать, и отец, и оба дедушки с бабушками – все лежат в могиле, ей понадобилось писать письмо.

Последние два года Табита работала редактором в лондонском издательстве. Такая работа была для нее в самый раз: на дому, да и времени на выполнение сколько угодно, пока дедлайн не наступит, конечно. Но вот в тюрьме уже не поработаешь…

«14 января

АО 3573

Дорогая Кэти!

Я пишу вам из тюрьмы, хотя, возможно, вы уже слышали, что со мной случилось. Это ужасная ошибка. В детали я вдаваться не буду. Уверена, что все скоро разрешится, но в данный момент я не могу выполнять ваши задания.

К слову, вы пока что не заплатили мне за Гринвуд и за сборник по психологии. Я понимаю, что с оплатой всегда происходят задержки, и это нормально. Но дело в том, что сейчас мне очень нужны деньги, как вы понимаете. Хорошо, если вы произведете оплату банковским переводом, так как я сомневаюсь, что смогу оплачивать чеки из тюрьмы.

Вы можете писать мне на этот адрес, а я сразу сообщу вам, как только по моему делу будет принято решение.

Всего наилучшего,

Табита».

Она перечитала написанное. Слишком много информации и одновременно ничего толком не сказано. Да и тон какой-то жалостливый. Как-то неудобно жаловаться на задержку гонорара, когда сидишь в тюрьме по подозрению в убийстве.

Второе письмо заставило ее подумать.

«14 января

АО 3573

Дорогой Майкл!..»

Написав это, Табита вперила взгляд в стену и просидела так целых десять минут. На стене висела картина, вернее, фотография соснового бора. Нежно-зеленый полог его плавно уходил вдаль, отчего Табите стало казаться, что она смотрит в окно, а лес, мучительно недосягаемый, находится прямо перед ней.

Майкл… Что ему написать? Они не общались уже около года. Не то чтобы они расстались врагами, но и не друзьями. «Просто пиши, – приказала себе Табита. – Не думай об этом слишком много».

«Ты, наверное, удивлен получить весточку от меня. Не знаю, слышал ли ты, что со мной произошло. Впрочем, почтовый штемпель тебе кое-что подскажет. Пересказывать все нет смысла – просто погугли мою фамилию, и сразу узнаешь все, что нужно.

Если коротко: я в тюрьме “Кроу Грейндж”. Случилось так, что моего соседа нашли мертвым, и меня заподозрили в убийстве. Серьезно, как выйдешь в Инет, уже через пару секунд узнаешь, что мне предъявлено обвинение, а я нахожусь под стражей.

Зачем я пишу тебе? Просто я похожа сейчас на утопающего, а твое имя – одно из немногих, которое пришло на ум, чтобы позвать на помощь.

Я хотела бы попросить тебя приехать ко мне на свидание. Понимаю, что прошу слишком многого, тем более что тебе придется ехать до самого Девона, но для меня это очень важно. Если есть возможность приехать, сообщи мне номер своего телефона. Мне придется звонить тебе, потому как с посещениями здесь определенные сложности. Тебе надо будет заполнить соответствующую форму и захватить с собой удостоверение личности. Может быть, понадобятся еще какие-нибудь документы. Я уточню. Дай мне знать, как и что.

С любовью (если так уместно выразиться),

Табита».

Глава 9

Спустя три дня он приехал.

Табиту позвали в зал для свиданий. Майкла она увидела раньше, чем он ее. Он совсем не изменился и выглядел таким знакомым. Непричесанные волосы, начинающая лысеть голова, серый пиджак с большим количеством карманов. В два из них он как раз сунул обе руки. У него всегда был такой вид, будто он чувствует себя не в своей тарелке, хотя в данном случае, учитывая место свидания, возможно, так дело и обстояло. Где-то послышались привычные рыдания. Кто-то закричал, и на крик бросился охранник.

Табита опустилась на стул напротив Майкла.

– Мне не верилось, что ты приедешь.

Майкл дернулся, будто собираясь немедленно убежать.

– Я не знал, что тебе привезти, – сказал он. – Захватил только несколько журналов и еще кое-что. Но у меня их отобрали. Правда, женщина, что была на контроле, сказала, что тебе всё передадут. Все это, как мне кажется, должны проверить.

– Спасибо, – сказала Табита. – И еще благодарю, что ты здесь.

– Тебя благодарю, что написала мне, – несколько выспренно и не к месту ответил Майкл. – Но я все равно удивился, когда получил твое письмо, – тут же добавил он.

Табита вспомнила тот день, когда они расстались. Она орала на него, а Майкл шел на попятную. Он всегда казался ей смущенным и озадаченным.

Они познакомились в кафе, где Табита работала какое-то время после того, как бросила университет и переехала в Лондон. Майкл приходил почти каждый день, ел дежурное блюдо, а затем спрашивал чай «Эрл Грей» и яблочный пирог. И Табита, и Майкл оба чувствовали себя одинокими в большом и шумном городе. Они сошлись, приняв друг друга за тех, кем отродясь не были. Табита, например, полагала, что Майкл по натуре задумчив и скромен. А на деле тот оказался самодовольным и упрямым человеком. Майкл же увидел в Табите очаровательную сумасбродку, а оказалось, что она попросту неуравновешенная дура, и скоро в ней разочаровался.

– Так что, черт побери, с тобой произошло? – спросил Майкл.

– Ты погуглил?

– Ну да.

– Тогда ты должен быть в курсе.

– Нет, ничего я не в курсе. Во-первых, объясни, зачем тебя понесло в Окхэм? Я думал, что ты ненавидишь эту дыру.

– Ну не то чтобы ненавидела…

– Ты сказала, что тебе там плохо.

– Иногда не место красит человека. Так что дело может быть во мне. Ты же знаешь, что мне не нравился Лондон. Я просто жила там и ждала, когда подвернется что-то более подходящее. Но задержалась слишком долго.

Майкл кивнул.

– Но, как бы то ни было, у меня была мечта, что вот вдруг найдется какой-нибудь старый дом, и он действительно нашелся – я его купила и стала перестраивать под себя.

Майкл наклонился над столом и положил подбородок на руки. Его лицо исказилось, словно ему сделалось больно:

– Я прочитал,