Исправительный дом - Никки Френч

перевела озабоченный взгляд на Табиту. В ее взоре прорывалось какое-то изумление, отчего Табита почувствовала себя забившимся в угол клетки диковинным экзотическим зверьком, на которого смотрят сквозь прутья.

– Вы разглядываете мой воротник? – спросила Мэл.

– Нет, вовсе нет.

– Пожалуй, мой наряд действительно выглядит довольно забавно. Я не очень похожа на традиционного викария и не стараюсь вколачивать людям в головы мысль о Боге. Но когда мне нужно посетить подобного рода заведение, этот вид подтверждает… ну как бы это сказать…

– Что вы не собираетесь пронести заключенным наркотики или сотовый телефон?

– Про меня ведь этого не подумаешь, верно? – неожиданно встревожилась Мэл.

– Нет, но вообще такие случаи нередки.

– Я принесла вам несколько журналов, – сменила тему Мэл.

– Спасибо.

Табита не читала журналов. Те, что принес ей Майкл, она сразу же отдала Микаэле.

Повисла пауза. Мэл выглядела несколько неловко, однако Табита не испытывала желания говорить. Она ждала.

– Вы, наверное, удивлены, что я пришла. Ведь вы не являетесь прихожанкой.

– К сожалению. Хотя чего тут сожалеть. Просто я не верю в Бога.

– Это необязательно, – улыбнулась Мэл. – На самом деле многие люди приходят в церковь, не особо веруя в Бога, который где-то на небе. Люди ищут общения, новые знакомства.

– Да, только у меня сейчас совсем другая проблема…

– Знаю, знаю… Но если моя работа в первую очередь с чем-то и связана, так именно с тем, чтобы навещать людей из моего прихода, попавших в беду. Я не собираюсь судить вас, а лишь хочу принести утешение.

– Речь как раз о том, чтобы судить меня, – возразила Табита, – и понять, что я не совершала преступления.

– Вам не нужно этого говорить. Вам вообще не нужно говорить что-либо.

– А вы посещали с утешением Лору Риз?

– Да, – немного помолчав, сказала Мэл. – Да, я была у нее.

– И как она?

– Плачет.

– Простите. Мне кажется, что мне неуместно говорить с вами о ней. Но она не возражает, что вы посещаете женщину, которую обвиняют в убийстве ее мужа?

– Она знает, что я забочусь обо всех своих прихожанах.

– Не отделяя агнцев от козлищ?

– Для меня это неважно.

– Стюарт тоже был вашим прихожанином?

– Да.

– И ходил в церковь?

– Стюарт регулярно ходил в церковь.

Табита раскрыла рот, чтобы задать новый вопрос, но остановилась, пораженная только что услышанным.

– Вы говорите об этом без особого восторга.

– Нет, что вы, я совсем не об этом, – сказала Мэл. – Дело в том, что одной из задач моей работы… вернее, одна из приятных сторон моей работы заключается в том, чтобы выслушивать людей, у которых могут быть разные взгляды на религию и на то, как ее исповедовать.

– И он считал, что вы недостаточно набожны?

– У него было свое мнение по этому вопросу, – весело улыбнулась Мэл. – И я отношусь к этому с пониманием. Пожалуй, нам не стоит это обсуждать. В общем-то я здесь, чтобы слушать вас. Чем я могу помочь вам?

– Вытащите меня отсюда!

Мэл издала нервный смешок.

– Ну хорошо, – сказала Табита. – Если это невозможно, то хотя бы расскажите, что сейчас происходит в деревне.

– Даже не знаю, что вам сказать, – произнесла после некоторого раздумья Мэл. – Ведь раньше у нас ничего подобного не случалось. Полиция и журналисты разъехались, а у всех осталось что-то вроде чувства растерянности и горя.

Табита недовольно поморщилась. Растерянность и горе – это понятно, но такие слова больше годились для проповеди, которую Мэл читала в своей всегда пустой церкви. Табиту интересовали конкретные подробности.

– Полиция опрашивала людей? – спросила она.

– Беседовали.

– И с вами тоже?

Мэл улыбнулась:

– Не уверена, что могу об этом говорить.

– Я понимаю, но в таком случае, может, вы расскажете людям обо мне?

Табита посмотрела на Мэл, но та ничего не ответила.

– Ясно, что это непросто, но мне хотелось бы знать, что обо мне думают.

– Они не знают, что и думать, – отозвалась Мэл. – Известно одно: Стюарт Риз убит, а вы, так сказать…

– А меня обвиняют в этом убийстве, – подсказала Табита.

– Ну да.

– Я не совсем вписываюсь в окхэмское общество…

– Ну зачем вы так!

– А Стюарт был дружен со всеми.

Любезная улыбка Мэл чуть скривилась:

– И здесь вы не совсем правы.

Табита помолчала, раздумывая.

– Тогда что вы сами можете сказать насчет этого?

– Ну вы же понимаете. Деревенский народ…

– Что вы имеете в виду? – удивилась Табита. – Я вас не совсем понимаю. Просто мне казалось, что Стюарт знал там буквально каждого, а я – почти никого. Вероятно, такие места, как Окхэм, не могут обойтись без таких, как Стюарт.

– Думаю, он знал всех без исключения, – снова усмехнулась Мэл. – Но ведь и я знаю там всех без исключения. И не все, наверное, испытывают ко мне приязненные чувства. «Вот опять приперлась!» – может, и такое кто-то думает.

– Ну уж это вряд ли. Но мне хочется знать, что думают обо мне. Вы ведь со всем приходом общаетесь.

Мэл глубоко вздохнула, словно решаясь на что-то.

– Табита, вместо того чтобы беспокоиться о мнении других, не лучше ли задать вопрос: а что вы сами-то о себе думаете?

– Не думаю, что это дельный совет.

– Я здесь, чтобы направить вас по верному пути и утешить, как могу.

Мэл наклонилась вперед с выражением такого искреннего сочувствия, что Табита едва удержалась от того, чтобы послать ее далеко и надолго. Но промолчала – Мэл могла ей еще пригодиться.

– Спасибо, – наконец, вымолвила она. – Это много для меня значит.

Глава 13

За окном хлестал мокрый снег. Природа словно бы и не собиралась успокаиваться.

Табита попыталась подсчитать проведенные здесь дни. Поскольку календарь показывал тридцать первое января, выходило, что Табита просидела уже три недели и один день. Завтра будет уже февраль, а это означало, что через неделю она предстанет перед судом. Одна неделя.

Микаэла расчесывала свои длинные волосы, стоя перед зеркалом. Табита избегала заглядывать туда, хотя иногда мельком видела свое бледное лицо, новые морщинки под глазами, кровоточащие губы и нестриженые волосы. Она надела чистую футболку, хотя чистой ее можно было назвать лишь с большой натяжкой. Кардиган протерся на локте, но все же это было лучше, чем старая толстовка.

– Сегодня придет адвокат, – сказала Табита Микаэле. – Надеюсь, с хорошими новостями.

– Следует ли напомнить вам, что вы сказали мне во время нашей предыдущей встречи? – начала Мора Пьоцци.

– Вы так говорите, будто я уже в суде, – отозвалась Табита.

Она заставила себя улыбнуться, отчего ее разбитые губы пронзила боль.

Мора Пьоцци не улыбнулась в ответ.

– Вы сказали мне в