Исправительный дом - Никки Френч

Табита понимала, что проще всего сказать «нет», но удержаться уже не могла:

– Вы хотите сказать, что я должна донести на других заключенных? И что тогда? Вы можете гарантировать мне безопасность?

– Администрация тюрьмы обеспечивает безопасность для всех заключенных.

– А, ну да, конечно… Но я еще раз скажу: толком ничего не видела.

Табита вынула из кармана салфетку и провела ею по губам. Салфетка окрасилась алым.

– А сейчас мне нужно идти. У меня свидание.

– Вы участвовали в драке, – покачала головой Коул. – Так что никаких свиданий.

– Но я не осужденная. Я нахожусь под следствием и имею право на свидания!

Глаза начальницы тюрьмы презрительно сощурились:

– Это не право, а лишь дозволение администрации. Будете себя вести как следует – будут и свидания.

– Так как же, черт возьми, мне готовиться к судебному разбирательству, когда даже с юристом не проконсультироваться?

– Раньше надо было об этом думать.

Коул снова заглянула в папку:

– Меньше двух недель сидите, а уже от вас неприятности. Надо будет установить персональный контроль.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – отозвалась Табита.

Начальница очень медленно закрыла папку и произнесла:

– Вероятно, вам, мисс Харди, плохо объяснили, где вы находитесь. Так вот: это исправительный дом. Здесь запрещены наркотики, запрещено насилие и запрещено агрессивное поведение.

Коул взглянула в сторону надзирателя:

– Увести. Полный обыск.

– Что? – вскинулась Табита. – Что еще за «полный обыск»? Чего искать-то?

Но начальница уже перебирала бумаги на своем столе, а Мэри Гай вдвоем с жилистой надзирательницей схватили Табиту под руки и выволокли вон из кабинета. В приемной Табита увидела своих недавних обидчиц. Рядом с каждой стоял охранник.

Табиту отвели в совершенно пустое помещение с голыми стенами и окошком под самым потолком. Сквозь стекло был виден лишь клок серого неба.

– Вы же понимаете, что это идиотизм?! – вскликнула Табита, задыхаясь от гнева.

– Ждите, – сказала Мэри Гай.

– Чего ждать-то?

Ей никто не ответил. Прошло несколько мучительных минут, затем дверь отворилась, и в комнату зашли еще две надзирательницы. На них была та же униформа, но сами они выглядели сильно моложе двух первых. Ну, почти что школьницы. Девушки стали у стены, и Мэри Гай сказала:

– Смотрите, как это делается.

Она повернулась к Табите и приказала:

– Снять всю одежду и сложить в кучу!

– Какого хрена? – не выдержала Табита. – Я всего лишь вышла из своей камеры! У вас нет права на обыск!

– Не хотите сами по-хорошему, так это сделаем мы, по-плохому. И я уверяю, что вам это не понравится.

– Но я не осужденная, а подследственная! Вы не можете меня обыскивать.

– Мы все равно сделаем это, что бы вы тут ни говорили. Если будет нужно, я приглашу сюда еще надзирателей, и не только женщин.

Табита постаралась не думать о происходящем. Она стянула с себя свитер вместе с футболкой. Бюстгальтера у нее не было. Затем сняла туфли и спустила штаны.

– Всё! – прикрикнула на нее жилистая надзирательница.

Табита стянула трусы, которые тоже полетели в кучу.

– Я сказала, всё!

Табита посмотрела вниз:

– Что, и носки? Да подавитесь!

Она покачнулась на левой ноге и сняла правый носок. Затем левый. Бросила их на пол.

– Вам следует чаще подбриваться, – заметила Мэри Гай.

Позади Табиты послышалось хихиканье.

– Да пошли вы…

– Я запомню ваши слова.

Мэри Гай подошла почти вплотную, а потом стала за спину.

– Сесть на корточки!

– Я понимаю, зачем вам это, – сказала Табита. – Ни черта вы не будете искать. Просто хотите меня унизить в качестве наказания.

– Сесть!

– Нет.

– Неделю карцера захотели?

Табита подумала о своем свидании. О последующих свиданиях с людьми, в которых она отчаянно нуждалась.

Она присела.

– Ниже!

Табита с усилием опустилась еще ниже. Дико болела спина.

– Вот так и сидите.

Табита ощущала, как надзирательница стоит позади нее, и сказала:

– Вы не имеете права прикасаться ко мне.

– А я и не собираюсь вас трогать.

Послышался щелчок. Табита глянула вниз и увидела небольшое зеркальце, которое другая надзирательница просунула у нее между ног.

– Так мы проверяем, не прячет ли заключенная что-нибудь у себя внутри, – пояснила надзирательница. – Я хочу, чтобы вы подошли по одной и посмотрели сами.

Девушки так и сделали. Одна из них, присев напротив Табиты, глянула в зеркало, а потом улыбнулась. Это была почти ухмылка. Табита представила себе, как вечером девушка идет домой, как сидит с семьей за рождественским столом. И еле сдержалась, чтобы не заорать во все горло.

Час, а быть может, два или три спустя Табита лежала на своей койке спиной к двери. Услышав посторонний звук, она обернулась. В камеру вошли давешние девицы – бритая и татуированная. Бритая прикрыла дверь и стала подле. Татуированная шагнула вперед.

«Так вот оно как, – мелькнуло в голове у Табиты. – Значит, тут все и кончится».

Она поднялась на ноги. Сдаваться без боя было не в ее правилах.

Бритая девица протянула руку. Ладонь была пуста.

– Ты хорошо сделала, – сказала она. – Не заложила нас. Меня зовут Жасмин. А ее – Орла.

Табита осторожно пожала им руки.

– Оставьте Веру в покое.

Глава 12

Подходя к столу, Табита даже не представляла себе, кто на этот раз пришел ее навестить. Посетительница встала со стула, и Табита узнала ее. Женщина была викарием церкви Святого Петра, что находилась в ее деревне. Несколько секунд Табита тревожно пыталась вспомнить, как же ее зовут. Впечатление было такое, словно она ищет что-то в темной комнате, и внезапно зажегся свет.

– Мелани! – сказала она, протягивая руку. – Я могу называть вас викарием?

Мелани Коглан крепко пожала руку:

– Зовите меня Мэл.

– Извините, что в ваш прошлый визит не получилось увидеться.

– Все нормально. Как губа?

Табита поднесла руку ко рту и слегка вздрогнула. Губа все еще оставалась распухшей.

– В порядке, – ответила она. – Мне жаль отвлекать вас от ваших обязанностей.

Табита ни разу не видела викария во время службы. Впрочем, она и в церковь-то заходила всего один раз в будний день, когда там никого не было, чтобы полюбоваться старым нормандским интерьером. Мелани она часто встречала на улице. У той был вид человека, который много гуляет на свежем воздухе. Лицо украшал квадратный подбородок, а веснушки не исчезали даже зимой. Свои тронутые сединой волосы она завязывала в пучок. Наряд ее состоял из серого свитера, темных брюк и прочных кожаных ботинок. Шею закрывал пасторский воротник. Со спинки стула свисала объемная куртка, в которой Мелани энергично обходила деревню, созывая прихожан.

Она осмотрела комнату с явным удивлением, а затем