Ромштекс с кровью - Константин Штепенко

– Войдите. – Сказал он, будучи уверенным, что это пришла Даша.

Между тем в номер ураганом ворвалась светловолосая бестия Сью.

– Дэн! Почему ты лежишь? Мы команда, и я хочу, чтобы мы во всем действовали сообща… – Она запнулась, уставившись на него удивленными глазами. – О! Теперь я понимаю Дарью! Какой реликтовый экземпляр!

Только тут Денис понял, что он лежит в одних плавках. Он неторопливо встал, подошел к Сью и положил ей руку на плечо. Она вздрогнула, но не отстранилась.

– Я понял тебя, Сью. Мы команда. Но ты считаешь необходимым, чтобы меня с самого первого дня начало тошнить от этих мудаков из Эй-Би-Эн? – Английским он увлекался с детства, но перед встречей с американскими гостями затащил в постель одну очень милую училку английского из университета, и она почти две недели давала ему уроки неформальной лексики в перерывах между сексуальными изысками. – У меня на них устойчивая аллергия еще с первой чеченской войны.

– Я сама не люблю эту братию, но бизнес еще хуже, чем любовь. Приходится любить таких козлов, которые и в страшном сне не приснятся! Кстати, о чеченской войне. Я хочу предложить тебе серию очерков. Сейчас это будет очень актуально. А потом это можно будет издать как книгу. Что ты думаешь по этому поводу?

– Согласен. Но при условии, что любая правка только с моего письменного согласия. Переводчиком и моим представителем будет Даша. Это будет залогом нашего сотрудничества.

– Не вижу препятствий. Может быть, ты все же начнешь одеваться? Время подходит!

– Я мигом!

В этот момент в номер без стука вошла Даша.

– Ой! – Воскликнула она и остановилась на пороге. – Я не вовремя?

Денис понял, что она вне себя. Ему даже понравилось видеть ее в столь необычном аспекте. «А девочку-то забрало! Начал проявляться характер!»

– Извини, Даня, Сью меня почти соблазнила, но я сопротивлялся! – Сказал он, изобразив на лице личину Иванушки дурачка, что у него отменно получалось.

– Да ну вас! Очень нужно! – Фыркнула Сью и, оттолкнув Дашу, вышла в коридор. – Я вас жду в холле!

– Данечка, девочка моя! Не виноватый я, она сама пришла! – Произнес Денис дурашливо, обняв ее, и поцеловал в шею, потом в мочку уха. – Извини. Мне нужно одеваться.

– Хватит гримасничать! Если у тебя наклевывается что-то со Сьюзен, то ты скажи, я не буду мешать!

– Глупая ты! Я, конечно, признаюсь, Сью – баба первый класс. И с твоего разрешения я бы с ней разок-другой побарахтался. Но если ты против, я ни-ни!

– Я против!

– Вот это по-нашему, по-мужски! Сказала, как отрезала. – Говорил Денис, надевая льняной костюм, который он взял специально, так как лен по определению должен быть слегка мятым. – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Надеюсь, этой ночью вы посетите мое скромное бунгало?

– И не надейся! Я здесь просто поселюсь! – Она подошла к нему ближе, и он увидел в ее глазах слезы. – Прости меня, Денис. Я не сдержалась. Если ты хочешь Сью…

– Конечно, хочу! Но если это тебя гложет, то я готов воздержаться при условии, что ты отработаешь за нее двойную норму.

– Я только за! – Ее глаза вспыхнули радостью. – Если ты серьезно, то я готова.

– Кто бы сомневался! Ты вон чуть ли из штанов не выпрыгиваешь! Неужели ты подумала, что я променяю тебя, молодую и красивую, на эту ходячую витрину элитной косметики. Конечно, в познавательных целях…

– Нет, ну ты невыносим! Одевайся уже, или я убью тебя на месте.

– Из твоих рук, о, благородная донна, я готов принять даже смерть!

– Шут! Мы тебя ждем!

Неприятные открытия

Дик Догерти и Макс Сосновский сразу не понравились Денису. Это было отторжение на уровне химии. Этакие бодрые всезнающие живчики, которые без мыла залезут туда, куда и сами бы не хотели, настригут фактиков с поверхности, перемешают все, перепутают, а потом сошьют из этого жареный материал на заказ, подогнав все по шаблону, присланному из-за океана. Ему уже приходилось встречаться с такими деятелями. Они все участливо выспрашивали, понимающе кивали, сетовали на варварство бандитов, фотографируя обезглавленные тела каких-то представителей гуманитарных организаций, сунувшихся со своим уставом не в тот монастырь, и уезжали восвояси. А потом делали фильмы, где уже не было места для отрезанных голов и геноцида иноверцев. Прогрессивное человечество хотело видеть добрых кавказских Робин Гудов борющимися за свободу и независимость против столь сладко ненавидимых русских, так что мелкие перегибы и издержки можно было оставить за кадром. «Хотя, за что нас можно любит?», тут же подумал он, обещая себе быть объективным в отношении репортеров.

Сославшись на плохое знание английского, Денис сосредоточился на еде и разговоре с Дашей. Он действительно не понимал беглого профессионального трепа, и взял с Даши слово пересказать ему потом наиболее важные детали разговора. Он исподтишка разглядывал обоих «буржуинов», пытаясь составить для себя первое представление о них, взяв за основу сведения об этих субчиках, которые ему нарыли люди Селиева.

Сосновский был типичным еврейским мальчиком, с детства обиженным бытовым антисемитизмом, или попросту жлобством рядового обывателя. С возрастом он не забыл обид, перенеся их на нацию в целом, и посвятил свою жизнь мелкому пакостничеству Государству Российскому на поприще тележурналистики. В последние годы советской государственности он был активным диссидентом – благо в конце восьмидесятых за это уже не отправляли в психушку и не давали сроков за антисоветчину. После августовского путча он автоматически переключился на критику нового курса, постепенно став профессиональным диссидентом, продававшим свою желчь на развес различным иностранным СМИ. Со временем он нашел себя в сотрудничестве с изданиями, с которыми его внутренняя струна звучала в унисон. Физически Сосновский из себя ничего не представлял, но Денис предвидел, что этот фрукт принесет много неприятностей морального плана.

Сведения о Догерти были весьма скудны. Было известно, что он работал оператором в Индии, Пакистане, Бангладеш и Афганистане – в исконно британской зоне геополитических интересов. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что его просторная одежда скрывала мускулистое тренированное тело. Движения его были раскованы и точны, речь размеренна, как у человека, взвешивающего каждое слово, а взгляд цепким, фиксирующим все детали. От Дениса не укрылось и то, что англичанин тоже оценивающе рассматривал его, бросая исподтишка косые взгляды в его сторону. Не исключено, что парень совмещал операторскую работу с вполне прозаической деятельностью бойца невидимого фронта. Тем более что репортерская работа немногим отличалась от деятельности частного детектива или опера. «В общем, наградил Бог довеском! Чувствую, намаюсь я с этой сладкой парочкой!»

– А что это