Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

Я слышу какие-то крики у бассейна, поэтому оставляю эти размышления на потом и открываю дверь квартиры. Перегнувшись через перила и щурясь от бликов утреннего солнца, пытаюсь понять, что происходит.

Я успеваю заметить что-то в бассейне – кажется, ребенок. Он барахтается, тонет, а потом Каллум бегом пересекает площадку, срывает с плеча сумку, прыгает в воду и вытаскивает мальчика.

Закрываю рот рукой. Все произошло так быстро, я даже не успела осознать, что ребенок чуть не утонул. Когда он, целый и невредимый, сидит в шезлонге, а Каллум стоит перед ним на коленях, я вижу еще более шокирующую сцену. Отец, тот самый Эдди, кричит с другой стороны бассейна:

– Какого хрена?

Он с хмурым видом идет к Каллуму и ребенку. У бассейна стоят несколько жильцов, но больше никто помочь не пытался. Возможно, все произошло слишком быстро. Люди переговариваются, наблюдают за происходящим, но не двигаются с места, чтобы проверить, все ли в порядке с мальчиком. Это так странно.

Эдди подходит к Каллуму, явно злой, и жаждет драки. И совершенно не благодарен за то, что Каллум спас жизнь сыну. Он отпихивает мужчину с пути и дергает мальчика за руку.

– Иди домой, Джордж, – рявкает он, и тот не произносит ни звука, хотя по его щекам текут слезы.

Мальчик, дрожа, накрывает плечи полотенцем, босиком бежит к сто третьей квартире и скрывается за дверью.

Каллум встает.

– Твой сын чуть не утонул. И ты спрашиваешь меня, какого хрена? Да что с тобой?!

– Он учился плавать. Такой у нас метод. Не надо было лезть не в свое дело!

– Ты выжил из ума? Он же был под водой, – говорит Каллум, слегка пятясь.

Он подхватывает свою сумку и держит перед собой. Она хлипкая, но Каллум, похоже, пытается хоть чем-то защититься, и я его не виню. Тот парень явно не в себе.

Он толкает Каллума в плечо.

– Я его отец. Он будет учиться плавать так, как я решу. Еще раз его тронешь, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни. Усек?

– А что, если я позвоню в опеку и сообщу о ненадлежащем обращении с ребенком? Психопат.

Голос Каллума дрожит, но, когда он произносит эти слова, я съеживаюсь. Видно, что он напуган, но хочет поступить правильно.

– Ну давай, попробуй. Это уж точно будет последнее действие в твоей жизни. Я не шучу. Честно, – говорит Эдди, и все у бассейна съеживаются, явно желая оказаться где-нибудь в другом месте и не зная, что сказать или сделать.

– А, так ты мне угрожаешь? Еще раз навредишь ребенку, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни! В эту игру можно играть вдвоем, и только одному из нас требуется лечение у психиатра, так что давай потягайся со мной, придурок! – орет Каллум, но в его браваде явно звучат нотки сомнения, я слышу их даже издалека.

Легкость и уверенность, свойственные задире Эдди, явно не присущи Каллуму. Я даже вижу, как краснеют его щеки, когда он неуклюже пытается настоять на своем.

А потом из своей квартиры выходит Роза. Эдди, вероятно, тоже ее замечает, потому что тут же возвращается обратно, будто ничего не произошло. Он подходит к своему пикапу и закуривает. Роза озирается, не видит его и снова скрывается в квартире. Каллум тоже озирается, но неуверенно, а потом кивает, словно победил в споре, и идет домой.

– Не надо было ему этого делать, – раздается голос у меня за спиной, и я подпрыгиваю, сердце уходит в пятки.

– Черт!

Обернувшись, вижу сидящую на порванном шезлонге рядом с дверью квартиры миниатюрную женщину, она курит «Кэмел лайт» и качает головой, глядя на бассейн.

– Вы меня напугали, – говорю я.

– Бу-у! – говорит она, вытягивая руку, и смеется. – Я многих пугаю, но не принимаю это близко к сердцу.

– Я серьезно. Вы меня напугали. Простите, как вас зовут? – спрашиваю я, пожимая все еще протянутую руку.

– Бэбс, но все зовут меня дядя Фестер[333], и… ему не следовало так поступать.

Я прекрасно понимаю, почему ее так прозвали, хотя это ужасно. Ее лысая голова блестит, под глазами нависли огромные мешки. Не знаю, может, она больна, но, конечно, я об этом не спрашиваю. Понятия не имею, что думать об этой странной женщине, моей ближайшей соседке.

– В смысле не должен был бросать своего ребенка в бассейн?

– Нет. Каллум. Так вроде его зовут. Ему не следовало вмешиваться. No bueno[334].

Она выдувает сигаретный дым и закашливается, отгоняя его рукой.

– В смысле? Он же спас мальчишке жизнь. Никто даже внимания не обратил, а отец просто…

– Думайте, что хотите, но он поставил Эдди Бакко в неловкое положение. И теперь он у того в списке нежелательных персон. Вы его знаете? Каллума?

– Вроде того.

– Тогда скажите ему, чтобы был начеку.

– Почему? Эдди выглядит чокнутым, но вы же не думаете, что он и правда опасен.

– Ох, милая. Когда остаешься невидимой, замечаешь много разного дерьма. Однажды поздно вечером я пошла в «Трилистник» на Восьмой за куревом, около года назад, и увидела на заднем дворе Эдди и еще несколько парней. А один лежал на земле. Весь в крови. И они запихнули его в мусорный бак, вот так просто. Я не могла поверить своим глазам. Мне не следовало там находиться, но они меня не заметили.

– Что-что? – переспрашиваю я с колотящимся сердцем, думая о Генри, а вдруг он как-то связан с этим безумцем?

Небо темнеет, словно подает знак. Падает несколько капель дождя, мамочки собирают пакеты с едой и игрушки и кричат детям, чтобы выбирались из воды, прежде чем ударит молния.

– Ага, и они еще переругивались, но в основном на испанском, а мой испанский оставляет желать лучшего, хотя суть я уловила – тот парень задолжал им пятьсот баксов за препараты или что-то в этом роде. Можете в это поверить? Бедолага оказался в помойном баке «Трилистника» всего за пятьсот баксов. Вот в каком мире мы живем.

Я просто таращусь на нее несколько секунд, не понимая, стоит ли воспринимать ее всерьез. Она вполне может и дурить мне голову. История просто невероятная, а здесь полно чокнутых.

– Думаю, унизить Эдди на глазах у всех жильцов – это куда хуже, чем задолжать ему пятьсот баксов. Я просто хочу сказать, что не стоило его злить.

За темными тучами грохочет гром, и несколько детей постарше, оставшихся у бассейна, накрывают головы полотенцами и с визгом убегают