Тайная академия слуг - Ким Иын

– Оценки на экзаменах не имеют никакого значения. Главное – секретное испытание. Ты и бровью не повела при упоминании пяти миллиардов, и ни словечка не проронила, когда тебя так избивали.

Теперь все стало ясно. Обычные экзамены на самом деле были всего лишь проверкой усвоенных знаний. Ученики думали, что именно они определят их судьбу, но на самом деле самым главным было секретное испытание. И она его прошла. Остальные ученицы, даже продержавшись целый год в таких условиях, не устояли перед соблазном – суммой в пять миллиардов. Им казалось, что эти деньги изменят их будущее, – но теперь у них его не было.

Глядя на Хан Соджон, Чон Гымхи вспомнила свое прошлое. Обучение в Академии было процессом, пробуждающим инстинкт выживания. Она поняла, что ради выживания можно использовать любые средства и методы. Она верила, что есть вещи, которые невозможно сделать, но теперь, наученная опытом, знала, что невозможного нет. Она казалось хрупкой и беззащитной, но в ее глазах читалась решимость броситься навстречу любому вызову, брошенному ей судьбой. Эта девушка прошла секретное испытание, не дрогнув.

Чон Гымхи внимательно посмотрела в глаза Хан Соджон. Острый, пронизывающий взгляд новоиспеченной выпускницы был отточен годом, проведенным в Академии, стал результатом упорной работы и борьбы за жизнь. Теперь она смотрела на мир другими глазами – и Чон Гымхи все понимала, ведь и сама через это прошла. Теперь ее суждения всегда будут быстрыми, она станет принимать решения без колебаний, как и воплощать их. Обладательница этого решительного и пленяющего взгляда будет хозяйкой любой ситуации и, что бы с ней ни приключилось, будет демонстрировать невероятную волю к жизни. Она никогда не станет прежней.

– Да уж, поздравить себя пока что можно только с избитым телом, – сказала Хан Соджон, оглядывая себя. Все мышцы ныли.

– Не строй из себя страдалицу. Все только начинается.

– Что теперь будет?

– В твоем потоке три выпускника. Есть и такие классы, где все ученики провалились. Выпускники были переведены сюда, в это место. Вы пройдете необходимую подготовку, и после этого мы перейдем к настоящей практике. Ты – в начале пути, который приведет тебя туда же, куда и меня в свое время.

Хан Соджон вздохнула.

– А что будет с другими учениками?

Хан Соджон вспомнила, как на площадь, полную учеников, ворвался газ. Когда ее взгляд помутнел, она думала только об одном – о смерти… Неужели все другие ученики… Ребята… Хан Соджон схватила Чон Гымхи за грудки и чуть ли не закричала:

– Скажите, что вы с ними сделали?

Глаза ее горели, словно она была готова в любой момент расправиться с Чон Гымхи. Та лишь улыбнулась.

– Гляди-ка, теперь ты стала вот такой… Где прежняя наивная и невинная Соджон?

Глядя на девушку и вспоминая прошлую себя, Чон Гымхи вдруг почувствовала, как на нее нахлынуло чувство одиночества.

– Да, ты и правда похожа на меня. Как и говорила тетушка Бокхи… Ты знаешь, что ректорша посадила нашу тетушку в тюрьму?

Тетушку Бокхи – в тюрьму? Хан Соджон в изумлении еще крепче схватила Чон Гымхи – та аж закашлялась.

– Тебе нужно научиться держать себя в руках – нельзя же вот так каждый раз бросаться на собеседника, когда тебе не нравится то, что ты слышишь… Не переживай, завтра она выйдет. Я сама заберу ее из Академии.

Чон Гымхи жестом приказала убрать руки, и Соджон убрала. Женщина поправила воротник и спокойно начала объяснять, что произошло с остальными учениками.

* * *

Все, кроме выпускников, автоматически стали участниками программы, подготовленной Академией. Она называлась «Форматирование памяти». Проще говоря, это было создание ложных воспоминаний. Несколько месяцев проводились сеансы гипнотерапии и медикаментозного лечения, и все это курировала Ли Чжонсим. Трижды в день все ученики принимали лекарства и получали инъекции, а также утешение от Ли Чжонсим.

– Тяжелая у тебя жизнь, да? Я все понимаю, – говорила Ли Чжонсим, цокая языком и держа руки О Юнджу в своих руках. – В каком ты должна была быть шоке, когда узнала, что твой любимый мужчина – муж! – уже женатый отец двоих детей! А каково тебе было, когда уже в Академии ты поняла, что в тебе зреет плод этого мерзавца – и приняла решение его выскрести из себя… Я тоже плакала, когда ты лежала передо мной на операционном столе, – и Ли Чжонсим смахнула слезы со щек.

О Юнджу тоже не смогла сдержать слезы, водопадом хлынувшие из ее глаз. Все пережитое за последний год, вся боль, казавшаяся скрытой в глубине, вырвалась наружу. О Юнджу громко плакала.

– Да, поплачь. Поплачь как следует, – успокаивала ее Ли Чжонсим, ласково поглаживая О Юнджу по спине. – Когда все внутри будто горит, лучше плакать. Волны слез смоют непроглядную тьму.

О Юнджу плакала, и вправду надеясь, что ее безнадежная жизнь вскоре завершится.

– Да, продолжить жить как ни в чем не бывало – это нелегко и страшно, – продолжила Ли Чжонсим. – Но ты ведь уже оставляла позади прошлое, так ведь?

О Юнджу, рыдая, кивнула. Ли Чжонсим продолжила:

– Ты уехала из Кореи по программе «Работай и путешествуй» в другую страну, думая, что на чужбине все со временем забудется… Но разве это так легко? Ты сидела на холме, смотрела на золотые поля пшеницы и плакала. Но что делать – от себя не убежишь… Поэтому ты вернулась, решив начать все заново и распрощавшись с прошлым.

О Юнджу, рыдая, с жаром кивала, веря каждому слову Ли Чжонсим. Она не сомневалась, что это была ее собственная история. Слышался звук метронома.

– Выпей это. Тебе станет легче, и ты провалишься в сон. И забудешь про Академию.

О Юнджу, как послушный ребенок, взяла стакан с лекарством и выпила до дна.

В ту ночь она забылась глубоким сном. В нем стрелки часов пошли назад, в прошлое. Она расхаживала в джинсовом комбинезоне и соломенной шляпе. Под палящим солнцем на южной земле кормила свиней и овец, убирала коровий навоз, собирала кукурузу и подметала двор. Ферма источала спокойствие, а откуда-то издали доносился слабый запах морской воды.

О Юнджу провела год на этой ферме, где по утрам стелился туман. Жизнь была рутиной, но ее устраивали эти простота и однообразие. Она ушла от запутанной жизни и посвятила себя всю простому ручному труду, проживая день за днем и не думая ни о прошлом, ни о будущем.

О Юнджу считала, что правильно сделала, покинув Корею. Ей надо было просто сбежать подальше от тех мест, где ей причинили так