Барсук - Энтони Макгоуэн

Самит держал в руках свинью-копилку Кенни. Тина опиралась передними лапами на край своей коробки, чтобы лучше всё видеть. При этом, несмотря на кровавую коросту на многочисленных ранах, выглядела она неплохо.

На моих глазах очередной парнишка опустил в копилку десять пенсов и попытался погладить барсучонка.

— Кенни, прекращай это, — сказал я.

— Почему? — удивился Кенни. — Копилка скоро совсем наполнится. Можно будет купить картошки фри и ещё чего-нибудь. Я Самиту тоже обещал купить картошки фри за то, что он подержит копилку.

— Кенни, ты хоть чуть-чуть представляешь себе, что значит «тайна»? — спросил я. — Откуда эти все узнали про барсука?

— Ники, это как бы я виноват, — робко проговорил Самит. — Я сказал своему брату, а он потом всем разболтал.

— К тебе, Самит, у меня никаких претензий, — сказал я. — Потому что я не тебя, а Кенни просил никому про него не рассказывать. Это такая вещь, про которую, если сказать кому-то одному, скоро узнают все. Особенно в городке вроде нашего. А если полиция выяснит…

— Если полиция выяснит что?

Упоминание о полиции волшебным образом подействовало на малышню: когда её разметало, как листья бурей, в дверях сарая осталась только худощавая фигура моего отца.

21

Увидев в руках у Кенни барсука, отец охнул.

Не то чтобы он прямо так и сказал «ох». Нет, он сложил губы, как будто для того, чтобы сказать «ох», но при этом не издал ни звука. Первые слова, которые он произнёс, были «Твою ж мать!».

Кенни посмотрел на отца, потом на барсука, потом на меня. И спрятал барсука за спину.

— У меня ничего нет, — заявил он. — Скажи, Самит.

Самит растерянно огляделся по сторонам. Отец подсказал ему выход из положения.

— Самит, ступай домой, — вполне доброжелательно предложил он.

Теперь, когда все посторонние ушли, в сарае остались только я, отец, Кенни и барсук. И ещё Тина, глазевшая на нас из коробки.

— Откуда это? — спросил отец.

— Не знаю, — ответил Кенни.

Он снова держал барсука перед собой, потому что ему надоело прятать его за спиной. Барсук, похоже, не возражал.

Я решил, что правильнее всего будет сказать правду. Поэтому я рассказал отцу про Джезбо с Ричем и Робом и про гибель старого барсука.

Когда я произнёс имя Джезбо, отец вздрогнул и напрягся, как будто кто-то дёрнул его за волосы на затылке. Но при этом он ничего не сказал и молча дослушал мой рассказ. Кенни тем временем надоело держать барсука, и он положил его в коробку к Тине.

Когда я закончил, отец сказал:

— Оставить его нельзя. Таков закон. Если полицейские узнают, что я держу в неволе дикое животное, меня обвинят в нарушении условий подписки. Ты знаешь, что это значит.

— Знаю, — сказал я. — Но у меня есть план.

Я думал, отец спросит, что это за план, но он вместо этого сказал:

— У тебя времени до выходных. И ни дня больше.

22

В школе я всегда держался особняком. Были пара ребят, с которыми я тусил на переменах, но это и всё. Ещё я играл со всеми в футбол. Когда делились на команды, меня никогда не выбирали ни первым, ни последним — играл я средне, не настолько хорошо или плохо, чтобы кого-то волновало, в какой команде я окажусь.

Но бо́льшую часть времени я проводил в одиночестве: сидел на скамейке с книжкой или просто гулял, стараясь не нарваться на неприятности.

Мне нравилось, когда шёл дождь, потому что в такие дни я мог проводить перемены в библиотеке. Если прийти пораньше, можно было даже попасть за компьютер.

День, о котором идёт речь, был дождливым. Это было хорошо, потому что мне надо было кое-что сделать.

Из книжки про барсуков я узнал, что где-то в радиусе двух миль от времянки в Зарошке должна находиться основная нора. И я приблизительно знал, какое место мне нужно искать. В книжке было написано, что барсуки почти всегда селятся на краю леса, поближе к возделанным полям. Они любят, чтобы у них была возможность и добывать червей с жуками в лесу, и кормиться тем, что растёт на полях: кукурузой, морковкой и прочей съедобной растительностью.

На библиотечном компьютере я сразу же запустил карты Гугл, ввёл почтовый индекс нашего городка и принялся изучать его окрестности. Подходящее место нашлось очень скоро.

Даже режим карты позволил мне по-новому взглянуть на наши места.

Как я уже говорил, до сих пор я был уверен, что поблизости от городка нет ничего, кроме полей. Но я ошибался, хоть и жил тут с самого рождения. Глядя на карту, я узнал много нового для себя. Например, то, что вокруг полно речек и, что было для меня особенно важно, лесов.

Некоторые леса были довольно большие. Но располагались они в нескольких милях от основных проезжих дорог. Какие-то я наверняка видел мельком со второго этажа автобуса, но из такой дали было не понять, что это лес.

Вид со спутника был ещё интереснее. Увеличивая карту, можно было рассмотреть всё вплоть до отдельных деревьев.

Место, в котором живу, я всегда считал унылой дырой. Но сверху, со всеми этими полями и деревьями, оно выглядело очень даже симпатично.

До конца перемены я успел всё, что хотел. Всего в миле от Зарошки нашёлся небольшой лесок.

На картах у него даже было название: Перекопанный лес.

Кроме барсуков перекопать его было некому.

23

После школы я попросил отца помочь мне починить велосипед Кенни. Отец, сидя за кухонным столом, заполнял какие-то бумаги. Я не помнил, когда в последний раз заставал его за чем-то подобным, и решил, что это как-то связано с делом о краденых дисках.

— Он тебе будет маловат, — отозвался отец.

— Я знаю, пап. Но другого у меня нет, а велик мне нужен…

— Для твоего плана?

Я кивнул.

Отец вздохнул и отложил ручку.

— Схожу за инструментами.

Даже новым велосипед Кенни был полный отстой. Не горный, не гоночный, не какой-то ещё специальный — это был просто детский велик, рассчитанный на ребёнка лет девяти или около того. Сейчас он превратился в полную рухлядь: коричневая краска сходила струпьями, повсюду грязная перхоть ржавчины. Оба колеса были спущены. Одно мы быстро накачали, у второго оказалась проколотой камера. Отец её заклеил и надел камеру и