Барсук - Энтони Макгоуэн

— Его не починить, — сказал он. — Но я могу зафиксировать вторую передачу — всё лучше, чем ничего.

Отец провозился целый час, и в итоге я получил дрянной, беспонтовый велик. Но это был дрянной, беспонтовый велик, на котором можно было ездить.

Работа была в полном разгаре, когда из школы вернулся Кенни. Вместо того чтобы пристать к нам со своей обычной надоедливой болтовнёй, он заворожённо наблюдал за тем, что делал отец. Как мне кажется, на его памяти отец ничем похожим не занимался.

— Я могу на нём покататься? — спросил он, когда отец закончил.

— Сначала я должен его испытать, — сказал я, вскочил в седло и умчался, не дав Кенни и рта раскрыть.

Чтобы попасть в Перекопанный лес, надо было проехать по просёлку мимо Зарошки. По ровной дороге и под горку велик шёл нормально, но даже небольшой подъём он превращал в пытку. Я молился, чтобы никто меня не увидел, потому что выглядел я на нём наверняка чрезвычайно глупо.

За Зарошкой снова пошли поля, на некоторых из них паслись овцы. Потом надо было проехать по тоннелю под железной дорогой. Так далеко мы никогда не догуливали — дорога сюда и обратно получалась бы уж слишком длинной.

Я не стал распечатывать карту, потому что это стоило двадцать пенсов, но запомнил я её очень хорошо. Перед самым тоннелем дорога была такая разбитая, что я не смог по ней ехать, слез с велика и повёл его за руль. После тоннеля я поднялся на небольшой пригорок и увидел перед собой Перекопанный лес.

На карте он выглядел крошечным, но на самом деле оказался вполне себе настоящим лесом. Непонятно, как так вышло, что мы о нём не знали?

Я сразу понял, что он слишком велик, чтобы исследовать его за один вечер. Уже начинало темнеть. Хорошо хоть, я знал, что искать — большие отверстия и провалы на склонах и в корнях деревьев.

От поля лес был отгорожен колючей проволокой. Пролезая через ограду, верхнюю проволоку я придерживал рукой, но всё равно умудрился порвать худи.

Времени у меня оставалось в обрез, поэтому я сосредоточился на том месте, где вошёл в лес. В лесу было красиво. Деревья были выше, толще и… не знаю, как бы лучше сказать… величественнее… да, величественнее тех, что росли в Зарошке. И всё здесь казалось древним, как будто этот лес рос на этом месте всегда.

Я выломал палку и с её помощью, как первопроходцы мачете, прокладывал себе путь в густом подлеске. В зарослях я обнаружил кроличий помёт, несколько птичьих гнёзд, старую детскую коляску, выброшенную кем-то лет сто назад. Ещё мне попались старое кострище и маленькая норка в земле, мышиная или крысиная. А возможно, это была просто так норка, ничейная.

Кроме того, я нашёл длинную рукоятку топора, сломанную у того места, где на неё крепилось лезвие. Мне понравилось, что она такая гладкая и тяжёлая, и захотелось взять её с собой. Но ехать с ней на велике было бы страшно неудобно. Поэтому я воткнул её в землю рядом с одним из столбиков, на которых держалась колючая проволока, чтобы как-нибудь на днях забрать.

Короче говоря, я нашёл в лесу кучу всего, но барсучьей норы не обнаружил. Но это ничего. У меня была ещё целая неделя в запасе.

24

На следующий день, во вторник, я сразу после школы помчался в Перекопанный лес и целых два часа провёл в поисках норы. Искал я рядом с тем местом, которое исследовал накануне, тоже неподалёку от опушки.

И ничего. Ну то есть ничего, кроме крапивных ожогов и рук, исцарапанных шипастыми ветками ежевики.

Когда я вернулся домой, Кенни, Самит и пара детишек помладше играли в сарае с Тиной и барсуком.

Тина выглядела намного лучше, почти как до той злополучной охоты. Но только та, прежняя Тина мигом бы оттяпала полфизиономии всякому, кто попробовал её поцеловать, как сейчас её целовал Кенни.

Среда оказалась как две капли воды похожей на вторник.

Я начинал беспокоиться. 8 своих поисках я исходил из того, что большая нора должна быть где-то недалеко от опушки. А если это не так? Вдруг она в глубине леса? Это значит, что я потрачу на поиски много недель и, возможно, так ничего и не найду. Но найти я был обязан. Только я мог найти нору и вернуть Снаффи матери.

До сих пор я не рассказывал Кенни про Перекопанный лес. Не видел смысла вкладывать ему в голову вещи, которые он наверняка растеряет. При этом неизвестно, кто эти потерянные вещи может подобрать.

Но теперь я решил, что он мне нужен.

Поэтому в четверг я велел Кенни одолжить у Самита велосипед, и мы отправились на поиски вместе.

Поездка неожиданно получилась смешной, потому что Кенни захотел ехать только на своём велике. Мне пришлось сесть на велик Самита, а он был ещё меньше того, который отремонтировал отец. Со стороны нас с Кенни, должно быть, принимали за клоунов.

Но в то же время ехать так было здорово! Мы с ним уже давно не гоняли вместе, и я успел забыть, насколько это здорово, каким свободным ты себя при этом чувствуешь. Всё плохое из моей головы — неприятные воспоминания, огорчения и боль — унесло прочь встречным ветром и смехом Кенни.

В лесу Кенни, палкой прокладывая нам дорогу через заросли крапивы, воображал, что бьётся с полчищами демонов, орков и уж не знаю кого ещё.

Пока Кенни выполнял чёрную работу, я решил напрячь голову и попытаться думать как барсук. В книжке было написано, что барсуки селятся только на сухих местах, поэтому я исключил все места, где было сыро. Это сильно сократило район поисков, потому что через лес протекал мутный ручеёк и вдоль него тянулась довольно широкая полоса влажной земли. Кроме того, я стал обращать внимание на всё, что было похоже на вынутый грунт — так называют землю, которую барсуки выбрасывают на поверхность при рытье нор.

Мы рыскали по лесу целый час, но ничего не нашли. Кенни поиски к этому времени надоели, и он занялся лазаньем по деревьям. Лазать он умел неплохо. Но ещё лучше умел падать, поэтому я решил, что пора заканчивать и возвращаться домой. У нас оставался в запасе