Новогодний подарок - Джанни Родари

— Трапеция, — читает главарь, продолжая в поисках подходящей подсказки наугад тыкать пальцем в желтые страницы.

Одно за другим в хаотическом беспорядке следуют: «Формикология. Наука о муравьях», «Ерш. Приспособление для чистки трубок, бутылок и т. п.», «Качотта. Плоский овальный нежный сыр, который изготовляют в Центральной Италии». Превосходен к ужину, но совершенно не годится для побега.

Разозленный главарь продолжает лихорадочно листать страницы. Теперь он уже не читает объяснения, а только выстреливает словами, как пулями: «додекаэдр», «метафора», «закись», «пролегомен», «окно». При слове «окно» бандиты облегченно вздыхают. Хоть это они слава богу понимают без объяснений. Затем вдруг появляется слово «пи-пи», и все громко хохочут. Кто бы мог подумать, что даже такое слово можно найти в этом словаре!

Главарю не смешно. Он опять наугад открывает словарь, да так и замирает, прижав палец к странице и широко открыв глаза. Даже вроде бы слышно, как гудит его напряженно думающий мозг. Все замерли в ожидании.

— Кретин! — говорит наконец главарь.

— Ах, вот как! Тут и оскорбления отмечены! Чем дальше, тем лучше.

— Кретин — я, что не подумал об этом раньше, — уточняет главарь.

— Что же ты придумал?

— Вот читай.

— Ладно, не мучай.

— Футбольный мяч! — торжественно заявляет главарь.

Остальные двадцать три Ламберто смотрят на него, ничего не понимая, но смутно подозревая, что от слишком большого умственного напряжения их главарь теряет рассудок.

— При чем здесь футбол? — спрашивает один из Ламберто своего соседа.

— Соскучился, наверное.

Но в мыслях у главаря не футбольное поле. Слово «мяч» напомнило ему слово «шар», а также то, что он видел в один из первых дней после захвата острова.

— Мы спустились в подвал, я, барон и его мажордом. Знаете, какой у него большой винный подвал! Я осмотрел его тогда метр за метром, этаж за этажом. Вы ведь и не знаете, что здесь есть еще пять подземных этажей.

— Ты ничего не говорил об этом. Откуда же нам знать?

— На пятом, то есть на самом глубоком этаже, у барона есть, вернее, был его личный музей. Он показал мне его только потому, что я пригрозил ему пистолетом. Он хранил там колясочку, в которой его прогуливала няня, трехколесный велосипед, на котором научился крутить педали, сейф из своего первого банка, фотокопию первого миллиарда, короче, разные свои личные сувениришки. Одна из комнат музея забита какими-то огромными тюками, перевязанными грубыми веревками. И знаете, что в этих тюках? В тот день барон сказал буквально так: «Тут лежит самая дорогая мечта моей жизни. Здесь все, что нужно для постройки воздушного шара, на котором я хотел слетать на Северный полюс, где еще никогда никто не был. Тут полотнища, детали корзин, баллоны с газом. А в этой папке чертежи и инструкции по сборке. Даже ребенок при желании может собрать его за несколько часов». Я слушал его тогда одним ухом, потому что мне это было ни к чему. Хорошо, что вспомнил сейчас! Вы меня поняли теперь?

— Нет, — упавшим голосом признался кто-то из бандитов.

— Мы улетим на воздушном шаре!

— Ну да, а полиция пальнет в него разок, и фьюить — шар лопнет!

— А мы ночью!

— Осветят прожекторы…

— Нет! Мы сообщим полиции, что прожекторы мешают барону Ламберто. Их свет проникает в окна и не дает ему спать.

— А куда полетим?

— В Швейцарию.

— А потом?

— А потом мама подоткнет тебе одеяльце, даст конфетку и поцелует в лобик. Хватит болтать! За дело!

Не все Ламберто убеждены, что это правильный путь. Но главарь, похоже, опять так уверен в себе… Не остается ничего другого, как следовать за ним. Кто-нибудь может предложить что-либо более подходящее? Никто. Есть другой способ выбраться отсюда? Нет. Значит, надо действовать именно так: собрать шар и улететь на нем за горы.

10

Утром в Орте никто ничего не знает о том, что произошло за ночь на острове. Но у многих почему-то рождается ощущение, что день предстоит необычный. Тем временем автобус, который привозит банкиров из Миазино, прибыл на четверть часа раньше обычного. Вот они упругим шагом гуськом поднимаются по наружной лестнице особняка мэрии. И всегда находится кто-нибудь, кто со смехом пересчитывает их:

— …сорок шесть, сорок семь, сорок восемь!

Но почему они вдруг быстро спускаются обратно? Потому что уборщица еще моет пол. Придется подождать в галерее. Молчаливая, настороженная толпа окружает генеральных директоров. Те, кто уже присмотрелся к ним, дают объяснения другим, немногим правда, кто еще не способен отличить генерального директора амстердамского банка от генерального директора александрийского банка в Египте. Есть даже и такие, кто способен невооруженным глазом отличить и каждого из двадцати четырех личных секретарей.

— Заходите! — кричит уборщица. — Да чтоб не бросать окурки на пол!

Банкиры вновь поднимаются по лестнице и скрываются за дверью. Толпа расходится, посматривая, однако, по сторонам, нет ли какого-нибудь другого явления, достойного внимания. А вот, кстати, уже возвращается с острова Дуилио, отвозивший туда продукты.

Харон выскакивает из лодки и со всех ног бежит на площадь, преследуемый самыми молодыми журналистами (те, кто постарше, еще завтракают на балконе гостиницы).

— Куда вы?

— Харон, улыбнитесь для прессы!

— Как поживают ваши внуки? Не болит больше живот у вашей тещи?

Лодочник влетает в магазин канцелярских товаров и, не переводя дыхания, заявляет:

— Скорее! Скорее! Тридцать килограммов скотча!

— Что? Тридцать килограмм чего…

— Скотча, скотча!

— Но у меня нет ни тридцати килограммов, ни тридцати граммов! Вот только это…

Продавец выкладывает пять или шесть роликов липкой ленты разной ширины.

— Давайте что есть. А где еще можно купить?

— У «Домашних хозяек», тут рядом.

Дуилио мчится в магазин для домашних хозяек. Затем стучится в табачную лавку. И самое большее, что ему удается набрать, это пятьсот или шестьсот граммов скотча.

— Мы поможем вам! — предлагают молодые журналисты. И они действительно разделяются на группы и на своих машинах направляются в разные стороны — кто едет в Гоцаму и в Боргоманеро, кто в Оменью и в Гравеллону Точе скупать скотч. Через час они возвращаются с грудой разноцветных катушек и вручают их Дуилио с