Привет, волки! - Дорота Касьянович

Он не хотел обманывать тетю. Не хотел, чтобы она думала, что он все время ее обманывал. Что делал за ее спиной что-то плохое.

Он должен ей что-то сказать. Только что? Может, лучше ничего не говорить? Ведь она ни о чем не спрашивала, правда же?

Он сохранил текст на свою флешку, удалил файл с рабочего стола, а потом и из корзины и, замирая от страха, спустился вниз. Но тетя Агнешка — это тетя Агнешка, и она ни о чем его не спросила. Сказала только:

— Я возьму Бодека и немного провожу тебя. Тебе нужно пройтись. Я и сама охотно разомну старые кости. С утра только пишу и пишу. Стучу по этой клавиатуре и стучу. У меня уже пальцы свело. Если точнее, то три пальца. — Она улыбнулась. — Потому что я, по большому счету, пишу только тремя.

«А ты?» — Филипп почти что услышал вопрос.

Но ничего такого не прозвучало.

— Тетя, извини, это я должен с Бодеком…

— Ой, перестань, ты его сегодня уже выводил. Теперь моя очередь. Я ведь говорю, что мне тоже необходима прогулка. Я сегодня много написала.

«А ты?» — Филиппу снова показалось, что этот вопрос повис в воздухе, как огромный металлический шар. Но тетя ничего такого не спросила.

Через четверть часа троица вышла из дома. Филипп вел велосипед, а тетя — Бодека. На улице и правда уже темнело. И поэтому волчьи глаза стали еще заметнее. Они внимательно за ними наблюдали.

«Трудно поверить, что тетя их не видит, — подумал Филипп. — А если видит? Может, если бы я ей о них сказал, она бы совсем не удивилась?»

«Тетя, в Волчьем Потоке есть волки. Я вижу их там и там, о, и там. А ты?» — «Я тоже», — ответила бы тетя.

Может, другие видят то же самое, но стыдятся об этом сказать? Только как это проверить? Надо бы начать об этом говорить. Но ведь это так трудно.

Как с этими волками.

Не-е-ет, тетя не может их видеть. Потому что их нет.

Не все, что видно, существует.

— Привет, волки, — прошептал Филипп, хотя ему казалось, что он поприветствовал их про себя.

— Что? — переспросила тетя.

— Нет, ничего, — ответил он быстро.

Да. Лучше молчать.

Интересно, что тетя теперь о нем думает. Что она подумала, когда увидела тот текст на экране компьютера?

Наверняка ничего хорошего. Наверняка что-то типа: «Я ему, значит, разрешаю здесь каждый день просиживать, а он в ответ мне врет, что будет сидеть в интернете, а в это время без разрешения открывает мой Word и целыми часами пишет? Да к тому же какое-то никчемное ТСЧ! Обычное ТСЧ!»

Они молча дошли до границы парка и остановились.

— Ну все, мы кругом, шагом марш! — сказала тетя.

— А можно мне еще прийти? — спросил Филипп прежде, чем успел подумать.

Он был уверен, что и молчание, и это «кругом, шагом марш» — заявление об окончательном расставании.

Сейчас он услышит: «Прийти? Ты шутишь?» и зачем он вообще спросил?

— Почему ты спрашиваешь? — Тетя выглядела удивленной. — Что-то произошло?

— Ну потому что…

— Мы же договорились, что ты приходишь после обеда, не спрашивая. В случае внезапных изменений в моих планах я должна звонить и предупреждать. Так в чем же дело? Случилось что-то?

Филипп отчаянно сражался с мыслями.

— Филипп… Что такое?

Он ответил не сразу. После очень длинной, хотя на самом деле максимум четырехсекундной паузы он залез в карман штанов и вынул флешку.

— Ты бы почитала? — спросил он едва слышно.

— А что это? Ты что-то написал?

Словно она не знала.

— Вроде да. То есть — да. В то время, когда… Ну, у тебя… Но это… такое странное что-то. Сплошные… глупости. И я еще не закончил, — он говорил все еще очень тихо. — И нет начала. Вроде как. И конца тоже.

Тетя улыбнулась и взяла флешку.

— Ты правда хочешь, чтобы я это прочитала?

Ну разумеется, она отчаянно старалась выкрутиться.

— Нет, необязательно. Если ты не хочешь, то…

— Очень хочу. Спасибо.

Филипп чувствовал, что у него подкашиваются ноги.

Он должен еще что-то добавить, извиниться за то, что скрывал правду, или, проще говоря, темнил. Но у него вырвалось только быстрое и короткое:

— Ну, я поеду. Пока, тетя!

Он вскочил на велосипед — и был таков.

9. В Широком лесу, дома и где-то еще

— Привет, Филипп! Наверное, нам нужно будет что-то изменить в графике прогулок? Ведь завтра начинается школа, да? — с порога спросила тетя Агнешка.

Она взяла у него велосипед и подала поводок, на другом конце которого бесновался от радости Бодек.

Ни слова о тексте. Ни словечка. Даже выражение лица у нее было такое же, как всегда. Это было настолько ужасно? Он выставил себя дураком. Облажался. Стыд, позор и впору помереть. Прощай, мир!

Он твердо решил, что не будет спрашивать. Даже если от этого будет зависеть его жизнь.

— Посмотрим. Первая неделя всегда так себе, — ответил он. — Хотя я ведь могу приходить после школы, это не проблема. Вместо того чтобы сразу идти домой, я буду приходить сюда, а домой возвращаться немного позднее.

Он хотел этого из-за Бодека. Только и исключительно. Потому что писать — это уже в прошлом. Сотни световых лет назад. В этом он был уверен.

Тетя вздохнула:

— Ну, не знаю, как на это посмотрят твои родители. Еще обсудим, окей?

Что-то было не так.

Все ясно. Тетя пришла в ужас от его графомании. Любой бы пришел в ужас.

Филипп кивнул, что окей, и пошел с Бодеком на долгую-долгую прогулку на луг. Если бы он мог, то растянул бы ее до бесконечности. И в то же время больше всего ему хотелось примчаться назад на Голубую улицу и закричать: «Ну и что? Ну и что??? Скажи, наконец, что ты думаешь о той ерунде, которую я написал! Полная чушь, да?»

Когда он вернулся, минут через сорок с небольшим, в гостиной на круглом столе его уже ждали большой кусок шарлотки и сок. А рядом на стуле ждала тетя, потягивая кофе из кремово-голубой чашки.

Рядом с чашкой лежала флешка.

Тетя улыбнулась своей обычной улыбкой и сказала:

— Ну, садись. Хочешь шарлотку?

— Конечно, — ответил Филипп и плюхнулся на стул.

Некоторое время они молчали. Филипп отломил вилкой кусок пирога и поднес его ко рту. В эту самую секунду тетя сказала:

— Я прочитала.

Рука Филиппа зависла в воздухе. А потом отправилась обратно к тарелке, с нетронутым куском шарлотки.

Что