Энола Холмс и секрет серой печати - Нэнси Спрингер

неустанно бьющейся за права прекрасного пола. Свободомыслящей. Художницей. Притом художницей замечательной, если судить по любовно — или, скорее, изящно — украшенной роскошными цветами брошюрке.

От восхищения маминым талантом я незаметно переключилась на надписи, оставленные Шерлоком. Они были совсем бледными, так что их можно было легко стереть и вернуть книжке первоначальный вид. Но мне, как ни странно, хотелось их сохранить. Мне хотелось оставить при себе частичку не только матери с ее великолепными рисунками, но и брата с его мелким, аккуратным почерком.

Почерк многое говорит о характере, выставляя напоказ как очевидное, так и неявное. Я представляла Шерлока великим детективом, властным и надменным, но его почерк был куда мельче, чем у мамы. Значит, он сам не так уж высоко себя оценивал. Вполне возможно, что мой брат так же не уверен в себе, как и я.

Однако при этом спокойный и последовательный. Завитушки на буквах показывали творческий дух матери, ее стремления, идеализм, ее мечты. В простых, непримечательных буквах, выведенных Шерлоком, не мечты читались — лишь блеклый реализм и взгляд ученого.

Впрочем, они могли выглядеть иначе, более живо и душевно, в иных обстоятельствах; к примеру, в личных письмах к другу. Ведь часто такое бывает, что один человек пишет по-разному. Взять вот Сесилию.

Пример, пожалуй, не самый лучший. У нее два совершенно разных почерка. Скромные, правильные, элегантные заметки и письма — против крупных, детских, кривых записей с наклоном...

Влево.

Я приоткрыла глаза и сонным взглядом уставилась на слабый огонь в камине. Мне вспомнилось бюро достопочтенной Сесилии. Казалось, волшебный фонарь проецировал передо мной четкую картинку: нефритовые письменные принадлежности юной леди. Поставленные слева.

И верная горничная, передвигающая чернильницу, ручку и все остальное вправо.

Меня поразило это внезапное открытие, и сон как рукой сняло. Я резко выпрямилась и повернулась к своему туалетному столику.

Простенькие щетка и расческа, баночка с кремом для рук и другие предметы ухода были, разумеется, сдвинуты на правую сторону — ведь я правша.

А как все это стояло на отделанном серебром комоде достопочтенной Сесилии?

— Вот это да! — ошарашенно прошептала я.

Глава одиннадцатая

— Горячая вода, мисс Месхол!

Бодрый крик хозяйки вырвал меня из пучин и без того короткого сна, и я жалобно замычала. Радость от победы над Шерлоком растворилась без следа, уступив место страху перед возможными последствиями.

— Мисс Месхол, вы проснулись?

Хорошо, что глухая старушка не услышала моего грубого ответа.

Мне совсем не хотелось вставать и идти на работу. И конечно, я могла бы остаться в кровати, поскольку доктор Рагостин делал мисс Месхол очень много поблажек, но это вызвало бы удивление и любопытство моей хозяйки.

— Мисс Месхол!

Миссис Таппер постучала в дверь.

— Да что ж такое! — пробормотала я себе под нос. — Я проснулась!

— А? Вы встали?

— Да! Спасибо! Миссис Таппер!

Я даже не удивилась, когда она подала мне на завтрак кровяную колбасу. Я всей душой ненавижу кровяную колбасу. Утро не задалось с самого начала, и на работу мисс Месхол пришла в отвратительном настроении.

Вчера (наверное, к счастью) у меня не было времени подумать о Шерлоке, и я только сейчас осознала, какую опасность он для меня представляет и как много знает.

Судя по его посланию «ЛИАНА ВСТРЕЧАЕМСЯ НА СТУПЕНЬКАХ БРИТАНСКОГО МУЗЕЯ», он понял, каким именем я прикрываюсь.

Если верить доктору Ватсону, мои братья знали, что я не бедствую.

Шерлок знал о моей тайной переписке с матерью и всю ее расшифровал.

Мало того — в любую минуту он может узнать еще больше от своего лучшего друга. Вдруг Шерлок отбросит гордость и поделится своими тревогами с Ватсоном? Вдруг Ватсон признается, что ходил к доктору Рагостину? Один короткий разговор — и мисс Месхол окажется под пристальным вниманием детектива.

— Проклятье! — пробормотала я, заходя в свой кабинет. — Чтоб оно все пошло к чертям! Вдруг, вдруг... А вдруг вороны побелеют!

Дрожа от страха, я села у камина и постаралась взять себя в руки.

Потягивая утренний чай, прочла утренние газеты. В них, как всегда, писали о разных ужасах. Противники вакцинации в Ист-Энде угрожали участковой медсестре. На улице Холивелл арестовали деятельниц благотворительности за раздачу «порнографических материалов» по предупреждению беременности. Взрыв газа в доме в Найтсбридже забрал жизни трех слуг и потряс всю семью. По слухам, работники портов устраивали тайные встречи сомнительного характера. Сельское хозяйство чахло из-за импорта дешевой кукурузы из Америки. И так далее.

И ни слова от мамы.

Пропади оно все пропадом.

Я убедила себя, что дрожу исключительно от холода. В конце концов, огонь в камине почти потух. Я положила газеты на решетку, и меня обдало жаром. Усилием мысли я заставила себя отбросить тревоги и решительно направилась к письменному столу. Шерлок пусть идет к... к... к френологу, с мамой делать нечего, кроме как ждать, а научным искателем мне стать хочется, так что пора взяться за ум.

Я взяла пачку бумаги и поспешно вывела несколько набросков хорошенькой головки леди Сесилии. Потом украсила их разными шляпками — широкополой и изящной с красивой отделкой; шляпой без полей; соломенной; самым модным на данный момент фасоном: миниатюрной шляпкой с целым букетиком перьев; и простой шалью. Огонь в камине погас, и в комнате становилось все холоднее. Я дрожала, пальцы у меня закоченели и с трудом держали карандаш, но останавливаться я не собиралась. Дальше пошли изображения Сесилии с убранными в пучок волосами и вовсе без шляпы; с головой, обмотанной старой тряпкой; в чепце служанки; с волосами, убранными назад словно хвост вьюрка; в обвязанном вокруг головы шарфе и даже с вуалью. Довольная своей работой, я позвонила в колокольчик.

— Джодди, — попросила я мальчика, когда он бойко вбежал в кабинет, — разведи, пожалуйста, огонь в камине.

Он тут же поспешил выполнять задание. Я села в кресло и вытянула перед собой руки, наслаждаясь теплом. Рисунки остались на столе. Джодди пошел наполнять ведерко для угля. Сейчас он вернется и непременно их заметит.

Я наблюдала за ним краем глаза. Джодди замер, уставившись на разложенные по столу листы, и тут я уже не постеснялась подойти к нему и полюбопытствовать:

— Узнаешь ее?

Он кивнул, напрочь позабыв о хороших манерах. Я не стала его за это корить:

— Когда ты ее видел?

— Точно не скажу, мисс Месхол.

— В прошлом году?

— Нет! Неделю-две назад.

— На