Горный завод Петра третьего - Татьяна Александровна Богданович

Он еще раз махнул рукой Захару и вбежал в какие-то ворота.

Глава третья

Захар остался один. Пустынная улица зашевелилась. То тут, то там скрипели ворота, и выезжал казак с ружьем за плечами.

Впереди широко распахнулись ворота большой избы, и оттуда стали выезжать один за другим нарядные казаки, в зеленых расшитых кафтанах, на высоких статных лошадях. Навстречу им с разных сторон подъезжали такие же зеленые казаки – они запрудили всю улицу. Захару казалось, что им числа нет, – может быть, тысяча.

Лошади под ними так и плясали, взрывая снег копытами.

У Захара тоже ноги не стояли – так бы и самому на такую лошадь. Теперь уже скоро он будет казаком, тогда и лошадь дадут.

Вот казаки выравнялись. Один какой-то сбоку махнул саблей, крикнул, и они лавой понеслись вперед по улице к открытому полю.

–И-эх – невольно крикнул Захар и даже побежал за ними. Но тут же он от удивления остановился. Среди всех этих нарядных всадников затесался простой казак, может, даже мужик, в тулупе, на косматой лошаденке. Стало быть, и ему, Захару, можно бы с ними. Он невольно оглянулся, ища глазами Кызметя. Кызметь и в самом деле был тут же, позади, с каким-то башкирцем.

– Кызметь, – заторопился Захар, подбегая к нему, – Ну-ка и мы. Конь-то наш где?

– Сам сар воевать ехаль, – спокойно сказал в эту минуту незнакомый башкирец.

– Как царь? Где? – спросил Захар нетерпеливо, глядя на Кызметя.

– Cap, – ответил Кызметь уверенно.

– Который? Вон тот? C саблей? – спрашивал Захар.

– На башкирска лошадь, – так же спокойно проговорил башкирец.

Это в тулупе-то? Врет он, Кызметь, не знает. Как это – царь, а хуже всех да на этакой лошаденке.

– Лошадь – цена нет. Все лошади обгонять, – так же хладнокровно сказал башкирец и отошел от них.

– Врет косоглазый, – сердито проворчал Захар. – Сам, небось, трусит, не идет…

– Стрелять не мошно. Рука нэт, – спокойно заметил Кызметь.

Тут только Захар увидел, что один рукав у башкирца болтался пустой. Ему стало как-то не по себе.

– Идем, смотреть будем, – сказал Кызметь. – Он все знать.

Захар кивнул, торопливо зашагал по кривым проулкам и стал карабкаться вверх на снежный пригорок. Когда они выбрались на самый верх, Захар даже рот разинул, а потом запрыгал на месте, дергая Кызметя за рукав.

– Кызметь, да ты гляди. Гляди! Господи Сусе! Да им числа нет, казакам нашим. Ой! Туча цельная. Они возьмут Оренбург. Правда? Возьмут?

Прямо перед ними по широкой белой равнине неслись рядами и кучками всадники – с ружьями, с луками, с пиками.

– Вон, вон, гляди – зеленые, – не унимался Захар. – И тот с ними. А то, видно, твои, башкирцы.

Откуда-то сбоку вынеслась беспорядочная куча косматых лошаденок с пригнувшимися к седлам всадниками. Некоторые на всем скаку доставали из-за спины стрелы и натягивали луки.

– В кого же стрелять-то будут? – спрашивал Захар.

– Ренбург видишь? – спросил башкирец.

Захар посмотрел вперед.

Прямо перед ними, далеко-далеко желтела на белом снегу какая-то длинная стена. Отсюда она казалась совсем низкой и ровной. Но когда Захар стал приглядываться, он различил, что она шла не ровно, а уступами, и на ней копошилось что-то черненькое, точно букашки ползали. «Неужто это и есть Оренбург?» – удивился про себя Захар. Он думал, что увидит большие каменные дома, а из окон пушки торчат. А тут только и видно что стену какую-то. Издали она казалась Захару совсем невысокой.

Вдруг над стеной поплыло вверх белое облачко, что-то грохнуло, и Захар увидел, как на равнине в одном месте лошади шарахнулись в разные стороны, поднимая снежную пыль.

– Попаль, собака, – пробормотал башкирец.

Тут только Захар сообразил, что это выстрелила из города пушка.

Облачки поднимались то тут, то там; ухало все чаще, но попадали или нет, – никак было не разобрать.

– Драться хотель, собака, – бормотал башкирец. – Гляди ворота.

Захар из всех сил всматривался в стену и, наконец, разглядел, что она в одном месте точно разорвалась и из нее побежал черный ручеек, сейчас же расплывшийся по белому снегу.

Теперь оттуда доносился какой-то гул, вой, визг, взвивались белые облачки, вспыхивали искры, что-то трещало. Все смешалось в одну кучу, и уже ничего нельзя было разобрать.

Захар подпрыгивал точно на горячих угольях, вскрикивал, хватал за рукав то Кызметя, то башкирца.

– Дерутся! Дерутся! – кричал он. – Кызметь! Господи! И нам бы туда. Мы бы их! Я бы их!

И он махал руками, задыхаясь и топоча ногами.

– Ой! Что это? Ой! – закричал он вдруг.

Толпа, топтавшаяся клубком на одном месте, стала разрываться. Маленькие кучки откалывались от нее и катились, но не вперед, к городу, а назад, к Берде.

– Это как же? А? Куда ж это они? А?

Захар чуть не плакал.

– Неужто не возьмут Оренбурга наши-то? Как же так? А?

Башкирец усмехнулся.

– Один раз нельзя. Много нада. Много убивать нада. Пушки мала.

Тут только Захар вспомнил, что пушки стреляли всё больше из города, а отсюда, из Берды, совсем мало, и в город не попадали.

– Чего ж наши-то из пушек плохо стреляют? – спросил он. – Господи Сусе! Гляди, гляди. Ох! Скачут! Сюда скачут.

– Мала пушки. Нэт хорошая пушка. Нэт хорошая пушка – взять Ренбург не можна, – уверенно повторил башкирец.

«Правду, стало быть, Аким говорил», – вспомнил Захар, но не мог ни о чем думать. – А те-то, те-то, из города что выехали, – заволновался он, – стали. Стреляют, черти. Нет, назад ударились. В город. Видно, и им досталось, пробормотал он в утешение себе. Больше искры не мелькали и не взвивались облачки.

Всадники, выехавшие из Берды, беспорядочной толпой мчались к слободе. Только одна кучка ехала медленно, отстав от других.

– Ходим дома. Больше стрелять не будет, – сказал однорукий башкирец.

Захар оглянулся. Неужто кончилось уж? Он неохотно пошел следом за башкирцем.

Глава четвертая

«А ведь и хорошо, что не взяли Оренбург, – подумал вдруг Захар. – Вот как меня в казаки определят, тогда уж возьмем. Только бы Степана поскорее повидать. Он сделает. Вот тогда мы с ним…»

И Захар уж видел, как он с веселым Степаном вихрем летит по снежной поляне и прямо врывается в ворота Оренбурга. «А Степан потом скажет царю, какой Захар храбрый, – думал он. – Небось, они назад от Оренбурга не поворотят. Царь велит ему, Захару, зеленый кафтан дать. У Степана, наверно, зеленый».

Они уже вышли на главную улицу. Мимо них не спеша проезжали казаки, весело болтая и перекликаясь, Захар с