Когда лопата у могильщика ржавеет - Алан Брэдли

В пожарах животные очень уязвимы. В детстве я смотрела фильм «Бэмби», сильно испугалась при виде горящего леса и так кричала, что меня увели из кинозала.

Над Висто все еще висел дым. Ветер стих, и я впервые заметила, что начало темнеть. Меня охватило желание позвать Ундину, но какая-то древняя мудрость велела не привлекать к себе внимание. Лучше тихо подкрасться туда, откуда доносится шум, который по мере моего приближения становился все громче и громче.

Осторожность велела мне перемещаться от дерева к дереву медленно, аккуратно выглядывая из-за ствола перед тем, как скользнуть дальше. Сейчас я добралась до того места, где мы раньше видели следы шин.

Удивительно, как быстро мы возвращаемся к нашим первобытным инстинктам, оказавшись наедине с лесом. Чувства сразу же обостряются, и мы чувствуем запах коры, листьев, древесного сока, ощущаем, как растут грибы, слышим звук своего дыхания.

Я как раз замерла за очередным деревом, положив левую руку на старый дуб и собираясь выглянуть из-за ствола, когда мое правое плечо стиснули железной хваткой, а рот накрыла большая ладонь.

– Ни звука, – прошипели мне в ухо. – Иначе я перережу тебе глотку.

Ощущение холодной стали у шеи сказало мне, что это не пустая угроза.

– Теперь иди медленно, – сказал голос, толкая меня к сердцу леса – и подальше от Букшоу.

Я сделала, как мне было велено.

Почему я никому не сказала, куда иду? Сообразит ли кто-нибудь отправиться на поиски в этот сиротливый лес на окраине поместья? Что я могу сделать, чтобы оставить следы?

Я начала сильнее вдавливать каблуки ботинок в землю, чтобы оставить более четкие следы.

– Прекрати, – сказал мой похититель в неуютной близости к моему уху.

Мы продолжили идти по опавшим листьям и перегною. Я попыталась наступать на упавшие ветки, чтобы оставить след из деревянных обломков.

– Прекрати, – повторил он, и к моему горлу снова прикоснулся холодный металл.

Смогу ли я выяснить что-то по звуку его голоса? Надо попробовать.

– Куда вы меня ведете? – спросила я.

Но он не ответил.

Между деревьями поднимался серый туман, создавая ощущение темноты, пахнущей острым кислым запахом горелой травы.

Я окончательно потеряла ощущение направления. Мы поворачивали и поворачивали, и я перестала понимать, где находятся Висто и дом. Даже если я внезапно освобожусь, то не буду знать, куда бежать.

Мой похититель стиснул локоть и резко дернул меня в сторону, чтобы обойти ствол упавшего дерева, и передо мной совершенно внезапно возник джип.

На заднем сидении обнаружилась Ундина. Ее глаза были как блюдца, рот заткнут клочком ткани цвета хаки, зафиксированным с помощью широкого кожаного ремня. Увидев меня, она начала издавать жалобные мяукающие звуки, которые я слышала раньше, только теперь они были громче и сильнее. Она была перепугана до смерти. Попыталась вскочить на ноги, но снова плюхнулась на сиденье, и я увидела, что ее запястья наручниками прикованы к раме переднего сиденья джипа. Когда она повернулась, я увидела порез на брови, из которого капала кровь.

Она – приманка в их ловушке, подумала я. Они знали, что приду за ней.

– Что вы с ней сделали? – закричала я. – Отпустите ее. Она ребенок!

Ундина яростно закивала, и ее глаза внезапно покраснели и наполнились слезами.

Сильная рука сжала мое плечо, впиваясь пальцами в мышцы, и встряхнула меня, как орел встряхивает крольчонка.

У меня закружилась голова, и я вскрикнула от боли.

– Заткнись! – велел он, снова встряхнув меня.

На этот раз я послушалась, потому что молчание дает больше времени на раздумья.

Я медленно водила взглядом вокруг, мысленно составляя каталог вещей, которое могут быть использованы как оружие. Перед радиатором джипа валялась корзина Ундины, и грибы высыпались на землю.

Я так и не видела лица моего похитителя, и что-то мне подсказывало, что мне это не нужно. Пока нет. Куда важнее обстановка.

Я запомнила столько деталей, сколько смогла. Это как игра в романе Редьярда Киплинга «Ким», когда мальчику показывали пятнадцать драгоценных камней или случайный набор предметов на подносе, потом их закрывали листом бумаги, и надо было вспомнить и назвать как можно больше.

Я запомнила ближайшие детали: острый обломок ветки, вызывавший неприятные ассоциации с римским копьем; перевернутую плетеную корзину Ундины и разбросанные бледные поганки; пустую пачку из-под сигарет («Лаки Страйк»); пару гигантских грибов-дождевиков – большая часть этих грибов относится к семейству Lycoperdon, или волчьи газы, и не без причины.

Только после этого я составила план действий.

Я медленно развернулась – никаких резких движений – и оказалась лицом к лицу с сержантом, который возил меня на встречу с отцом; человеком, который доставил меня домой в Букшоу; Престоном Мэлоуном.

– Привет, Покер, – сказала я, пытаясь скрыть удивление в голосе, хотя я была уверена, что увижу Юджина Кобба, солдата, учившего Карла водить босиком. – Это был ты, верно? Ты один из ассасинов «Гнезда». Я следующая в твоем списке? Ты поэтому устроил пожар?

Я знаю, что должна быть вне себя от ярости, но нет. Меня переполняло презрение.

– Любопытно, что ты выбрал яд, чтобы убить майора Грейли, – продолжала я. – Обычно этот способ используют женщины. Ты поэтому на этот раз предпочел устроить пожар? Пожар – не женский метод, Покер. Это метод труса.

Я подождала, пока мои слова в полной мере достигнут его сознания, но Мэлоун ничего не ответил. Он смотрел мне глаза в глаза с видом человека, убивающего за деньги. И ради удовольствия. Я чувствовала на лице его горячее дыхание. Кровяная колбаса, подумала я.

– Но тогда ты хотел подвести под подозрение миссис Мюллет, не так ли? Очень хитро, Покер. Очень умно.

Он встряхнул меня, как терьер трясет крысу, и я обрадовалась. Мои слова попадают в цель.

– Она ранена, – сказала я, пытаясь высвободиться и отступить к джипу. Бровь Ундины превратилась в кровавое месиво, как обычно бывает с ранами скальпа. Я повторяла себе, что дело не так плохо, как кажется. Надо гнуть свою линию.

– Разреши мне что-нибудь приложить к ее ране, – сказала я, наклоняясь к дождевику. – Вот это прекратит кровотечение. Эти грибы – все равно что кровеостанавливающие карандаши, которыми пользуются мужчины, порезавшись при бритье. И это антисептик.

Это правда, и я не стала говорить ему остальное.

Мэлоун ничего не ответил, но я почувствовала, как нож в его руке слегка отодвинулся от моей шеи.

– Без фокусов, – хрипло сказал он.

– Конечно, сэр, – согласилась я. – Просто хочу, чтобы у нее не остался шрам навсегда. Она такая хорошенькая…

Правило номер девять: наноси удар,