Красные гиганты. История советского баскетбола - Марк Брет Кано

со всеми осуждали и ненавидели террористов, изуродовавших своими окровавленными руками мировой спортивный праздник. Но возможность досрочного завершения Игр выглядела для нас также абсолютно ужасно <…> Скажу честно, я не очень верю в признания некоторых спортсменов о намерениях отказаться от участия в соревнованиях из-за случившихся общемировых или национальных катаклизмов. Прошу меня извинить, если я ошибаюсь, но мне все это кажется просто политкорректной позицией <…> Я не верю, что спортсмен, смыслом и целью жизни которого является победа, тем более победа в самом главном соревновании, к которому он готовился 4 года или больше, по доброй воле способен отказаться от шанса добыть ее из-за того, что этот шанс совпал по времени с некими страшными обстоятельствами, в наступлении которых совершенно нет его вины <…> Террористы только поаплодируют такому развитию событий. Дестабилизация, дезорганизация враждебного им мироустройства – вот именно то, на что нацелены их атаки» [98, с. 249–252].

Скандально известный Эйвери Брендедж согласился с Сергеем Беловым и в своей знаменитой речи заявил: «The Games must go on»[70], хотя его сравнение теракта с отстранением Родезии от участия в Играх подверглось острой (и заслуженной) критике. Игры продолжались, хотя произошедшее навсегда впечатало это событие в коллективную память.

Полуфинальные матчи состоялись 6 сентября. Матч между сборными СССР и Кубы показал, что квалификация карибской сборной отнюдь не была случайностью: в первой половине встречи советские спортсмены проигрывали целых восемь очков.

Сергей Белов: «Все накопившееся – психологическая усталость от 3-дневной неопределенности, стресс от теракта, утраченный настрой на игры – сыграло против нас. Матч с кубинцами, без преувеличения, стал подлинным кошмаром для сборной СССР. Он оказался в какой-то степени продолжением наших мучений против Пуэрто-Рико, с той лишь разницей, что команда с Острова свободы была, в отличие от непредсказуемых пуэрториканцев, всегда в полном порядке и в Мюнхене находилась на абсолютном пике своей формы» [98, с. 253–254].

Александр Болошев: «Игры продолжались, но, если честно, мы не были готовы к полуфиналу. В те годы Куба была одной из тех команд, которые доставляли нам больше всего проблем» [141].

В отличие от 1968 года в матче против Югославии команда Кондрашина вовремя отыгралась и в начале второго тайма вырвалась вперед. Куба уверенно держалась, но в итоге уступила 67:61 во многом благодаря работе под кольцом Александра Белова и Жармухамедова.

СССР вышел в свой пятый олимпийский финал, и его соперником, что неудивительно, должны были стать США. Несмотря на мрачные прогнозы, команда Айбы без особого труда одолела и победила соперников, опираясь на яростную защиту, которая в полуфинале оставила Италию с позорным проигрышем (68:38).

Финал начался нервно и с большим количеством неточностей с обеих сторон, но СССР получил первое преимущество за счет скорости Саканделидзе на контратаках. Советская защита была очень грамотно выстроена, и американцы набрали свое первое очко только на 4-й минуте, когда Дуайт Джонс реализовал штрафной бросок. Игра проходила в том темпе, который больше всего подходил СССР, с длинными статичными атаками, которые не давали сопернику войти в атакующий ритм. Сергей Белов вошел в раж и набрал следующие десять очков несколькими бросками со средней и дальней дистанции. Счет, который на 12-й минуте был 21:11, стал прямым доказательством превосходства советской команды. Но американцы сумели выстроить защиту вокруг Сергея Белова и к перерыву сократили отставание до 21:26.

Второй тайм прошел по сценарию первого. Американская команда не могла сделать ничего с сильной советской защитой, которую в зоне держали Жармухадемов и Болошев. За десять минут до конца встречи бросок Жармухамедова и еще один Сергея Белова привели к счету 38:28 в пользу СССР. Американцы усилили игру в защите, и результат не заставил себя долго ждать: 6:0 в пользу Айбы за две минуты. Напряжение нарастало с каждой минутой, особенно когда были удалены Коркия и Джим Брюэр.

Упорная оборона и хладнокровие Сергея Белова позволили СССР вновь выйти вперед – 44:36 за шесть минут до конца матча. В этот момент американская команда по-настоящему занервничала. Игроки на площадке собрались вместе и решили сделать все, чтобы переломить ход игры, прибегнув к сильному прессингу по всей площадке. Эффект был мгновенным. СССР с трудом удавалось проявлять себя в атаке, а нервы делали свое дело: нереализованные штрафные броски, неверные передачи и развороты, сильнейшее волнение при мысли о возможной победе.

Паулаускас: «Мы не могли поверить, что станем олимпийскими чемпионами» [56].

Сергей Белов: «В последние минуты мяч никому не нужен был. Мы все как будто прятались. На нас оказывалось невыносимое давление» [142].

СССР изо всех сил цеплялся за свою пиррову победу, и на последней минуте счет на табло был 48:46 в их пользу. Сергей Белов вынудил Майка Бантома совершить пятый фол, но забил только один из штрафных бросков. В ответной атаке Джим Форбс броском со средней дистанции сократил отставание до одного очка – за 40 секунд до конца матча. Американцы продолжали прессинговать. Мяч перемещался между советскими игроками, но никто не решался взглянуть на кольцо. Когда до конца матча оставалось чуть больше десяти секунд, мяч попал к Александру Белову в близости от кольца. Он сделал бросок, получил блок-шот, сам подобрал мяч и попытался вывести мяч на периметр. Однако Даг Коллинз понял его намерения, прервал передачу и устремился к кольцу.

Сергей Белов: «Оставалось 8 секунд. Я точно запомнил, потому что успел посмотреть на табло. Я тоже стоял на лицевой, метрах в четырех от Сашки (Белова). И между нами – никого. Я был уверен, что он мне отдаст, потому что больше некому было отдавать. Я даже поздравил себя с победой. Это, может, нас в принципе и сгубило. А Сашка бросил Сако (Саканделидзе) почти по диагонали, а там два американца. Бросал, как будто о мяч обжегся – скорее бы от него избавиться. Ошеломляющая ситуация…» [143].

Александр Белов: «Когда я получил мяч от Модеста, мне ничего не оставалось делать – только атаковать. Стояли два американца – я их обманул, но атаки как таковой не получилось. Были явные фолы. После игры судья из Болгарии сказал, что никогда себе не простит, что смалодушничал и не свистнул. Мяч отскочил от корзины – я к нему подоспел первым, оказался на лицевой линии – и вот-вот должен был упасть в аут. Мне надо было кому-то отдавать мяч. Сергей Белов потом говорил, что стоял рядом со мной, но я не видел его. Я отдал мяч Саканделидзе <…> Мне просто некуда было деваться с этим мячом: я-то уже падал! Потом