Бабья доля или Добродея - Наталья Александровна Баскакова

В избе довольно жарко, на плите стоит чугун, в котором парится какая-то трава. Хозяйка перекраивает свои праздничные платья на детскую одежду. Ава моет пол в школе. Роза растирает медный купорос. Вовочка сидит на стуле. Его тоненькие ножки свисают со стула. Он обхватил тоненькими ручонками свой большой живот и распевает песню:

За горою, у колодца,

Где студёная вода.

Вслед за жнейкою вязала

Снопы девка молода.

По всему чувствуется, что ребёнку нравится эта песня. Глаза от счастья светятся. Лицо выражает неподдельную радость, а от этого ещё трогательнее становится. За песней он не чувствует своей беспомощности и страданий. Для него нет войны, человеческих мучений, голода.

Ой, вязала девка, пела,

Что на свете любо жить,

Если честно делать дело,

Если труд свой полюбить.

Заливается мальчишка, как соловей:

Эх, могуча наша сила,

Широки у нас поля.

Изобильная, родная

Славься русская земля.

– Ну вот, Розонькя, счас череда напарится, ты намоешься, и Володеньку намоем, нопотом я твои коросты намажу медным купоросом со сметанкой, и спать вы будетё спокойно. Потом Авонька вымоет пол, папаня придёт с работы, будём ись парену калегу и картошку «в мундирах». Катерина молочка парного принесла.

Дверь каморки распахнулась. На пороге вместо Тихона появились они – её товарки

по недавней жизни, когда они вместе песни пели, тем самым сглаживали свою одинокую жизнь.

Александра искренне обрадовалась, хоть и нежданным, но желанным гостям:

– Вишь, каки молодцы, пришли попроведать, а я уже позабедовала*.

Она отложила шитьё, смахнула невидимую пыль со скамейки. – Доброжаловать, бабоньки. Проходите, садитесь на лавочку, да прижмите халявочку, – пригласила гостей к столу Александра, – счас Тихон придёт, будём чай пить.

Бабоньки прошли, сели на скамейку, однако, изначально особого восторга не .выражали.

– Шура, ты чё же платья свои выходны распарывашь, – полюбопытствовала Настя Торошина в недавнем прошлом лучшая подруга Александры.

– Да, вот хочу девчёнкам платишки сшить, да Володе рубашонки каки никаки.

– Дак, чё же у них своих-от нету-косе чё ли?

– Как нету, чё вы, бабы, есь, токмо всё завшивлено, да худо. Я вона в печке всё сожгла, а счас другу обнову шью.

Подруги горестно смотрят на детей, с какой-то брезгливостью на болячки и с затаённой усмешкой, что Александра устроила себе нищую жизнь.

– Шура, ты Шура, чё токмо ты своей головой думашь, – начала участливо Настя Торошина.

Ей в тон подхватила Ефросинья Устюжанина:

– Зачем ты их привезла, зачем они тебе-ко нужны. Сама с куска на кусок пребивашься, да ишо нишшету голопузу припёрла.

– Гли-ко каки оне все опаршивлены, одумайся и вези их назад, откуля привезла, – продолжала уговаривать задушевная подруга.

Дети притихли: Вовочка смотрел во все свои большие глаза на пришедших. Без того постоянно насупленная Роза и вовсе откровенно выказывала враждебное отношение ко всему происходившему. Александра долго выслушивала проповедь подруг, затем, как можно спокойнее обратилась к детям:

– Розонькя, возьми-косе Володеньку и ступайте в другу избу. Роза взяла братишку на руки и ушла в соседнюю комнату. Александра задёрнула занавеску на межкомнатном проёме:

– Учите меня учите, а то я без вас не знаю, чё мине-косе делать.

– Видно не знашь, раз глупостев наделала, – не унималась Настя.

– Спасибо вам, товарочки, за учёбу, за наставленья, я думала, чё мы с вами токмо писни петь умем, да шутки шутить можем, а вы вишь как радеете про мою жизь, – Александра отвесила им низкий поклон.

Женщины насторожились, они-то знали, что хозяйка в любую минуту может выкинуть такое, что мало не покажется.

– Не лизти- ко вы в мою жизь, к вам я никогда не приду «Христа ради» просить. Я Восподу Богу обет дала сирот воспитать. Ежели вы ишо будетё лизь, куды вас не просят, тода вот вам Бог, а вот – порог.

– Ну, прошшай, – бабы встали.

– Прошшайте, прошшайте, – открыла перед ними двери хозяйка.

Другие люди, напротив, никогда, ничего не говорили ни «за», ни против «подвигов» Александры, а старались чем-то помочь:

Фекла Фдоскина не было ни разу, чтобы не испекла, что-нибудь да не принесла. Катерина – то молочка, то сметанки, то творожку, то медку принесёт:

– Говорят, чё творог шибко хорошо помогат для укрепления костей Вовочки.

Но самой главной и особенной помощницей и советчицей для Александры оставалась Полина Игнатьевна. Александра и на самом деле стала во многом сомневаться. Нет, не в том, что правильно ли поступила, что решила сиротам в жизни помочь. Здесь никаких сомнений не могло быть. А в том, что появилась тревога в отсутствии материнского и воспитательного опыта.

Вон, Роза-то собралась да уехала, сославшись, правда, на то, что соскучилась по родным местам и поехала попроведать тётку да брата. Однако, сердцем чувствовала Александра, здесь на первом месте то, что девочка не может принять её, как воспитательницу, а уж, как мать, и говорить не чего. Да и эти два дитёнка только пока держатся.

Людвиг, вроде рассудительный парень, но тоже, кто его знает, как он себя здесь поведёт, когда приедет, да и приедет ли вообще. Да и как детей голодом-то не заморить? Когда одна жила – день прошёл и ладно, а сейчас не только голодны сироты, так ещё и больные. Младшенькому-то, говорят, надо усиленное питание да какие-то витамины.

Слово «витамины» для Александры – деревенской необразованной бабы – непонятно, как непонятно и то, как можно жить без моркови, свёклы, бобов, гороха. Вот такие все свои горестеные думы, она поведала Полине Игнатьевне.

Выслушав дочь, мудрая женщина, как могла, так попыталась утешить Александру:

– Шура, а ты чё ждала? Счас к тебе-косе дети кинутся на шею? Оне жа токмо осиротели. Оне ишо не токмо не успели разобраться в себе, а ишо не могут отойти от материнского тепла. Гли-косе, каки оне все разны: Ава – она вона кака ласкова, она тебя сразу вдруг назвала мамой, по всему видать всегда была не токмо возле материной юбки, а ишо и сама любима дочь у тятьки с мамкой. Вот и не может она жить без имени «мама». Она может кажну бабу назвать мамой, котора её приголубит.

Володя больной и малолетний ишо, ему лишь бы было хорошо, а где, не всё ли равно. Люда (имя како-то чудно, бабье), ты говорила, рассудительный, он приедет суды, али нет?

– Приедет, как токмо школу закончит, – ответила Александра. – Старший-ёт, котор-от на Украине, знат, что ребятёшек ты забрала к себе?

– Тихон ему отписал, но ответа покуля нету-косе. – Александра немного подумала