Лолита. Сценарий - Владимир Владимирович Набоков

Хозяйка. Надеюсь, ей сегодня намного лучше.

Гумберт. Я сейчас еду к ней. Доктор сказал, что при такой инфлюэнции, как у нее, температура держится четыре дня, и действительно, вчера у нее жар начал спадать.

Хозяйка. Ей понравятся ваши цветы.

Гумберт. Я собрал их в лощине, что на той стороне вашего мотеля. Сегодня ветер пронизывает до костей. Это оттого, что мы в горах?

Хозяйка. По мне, так довольно тепло.

Гумберт. Я что-то неважно себя чувствую. Надо будет лечь в постель, когда вернусь.

Хозяйка. Погодите, я отодвину корзину с бельем, чтобы вам было легче выехать.

Залитая солнцем частная палата в эльфинстонской больнице.

Лолита со счастливым и невинным лицом лежит с журналом в опрятной и свежей постели. Ее губы свеженакрашены, ее волосы до блеска расчесаны щеткой. На ночном столике – белый телефонный аппарат, топазовый перстенек и роза в стакане, со стеблем, инкрустированным драгоценными пузырьками воздуха. Мария Лор, пухлая, миловидная и наглая молодая сиделка, состоящая в сговоре с нимфеткой, энергично складывает белое фланелевое одеяло, когда в палату входит Гумберт со своим трогательным букетом и книгами.

Гумберт. Bonjour, mon petit[26].

Лолита. Какие жуткие траурные цветы. Но все равно – спасибо. Только будь так мил, пожалуйста, обойдись без французского – это только раздражает людей.

Ее глаза вновь обращаются к журналу.

Гумберт. Температура больше не поднималась? Это прекрасно. Кто принес тебе эту розу?

Лолита. Мария.

Мария Лор (посмотрев в окно на автомобильную площадку перед больницей). Вам нельзя оставлять машину здесь, мистер. Вам надо объехать здание с другой стороны.

Гумберт. Простите. Я спешил – и к тому же не слишком хорошо себя чувствую.

Мария. Там знак висит: только для персонала.

Гумберт. Хорошо, хорошо.

Мария уходит, унося одеяло.

Лолита. Мария только старается быть полезной.

Гумберт. Мария наглая и пронырливая. Не удивлюсь, если узнаю, моя милая, что вы успели обменяться всеми своими дрянными секретами. Ее вихлястый зад, должно быть, заставляет практикантов ворочаться по ночам.

Лолита. Твой английский здорово продвинулся, дорогой. Скоро ты заговоришь на жаргоне малолетних преступников.

Молчание.

Гумберт. Я принес тебе несколько дивных книг. «История Танца». «Поэты-романтики» моего друга профессора Бера. «Цветы Скалистых Гор» с восхитительными иллюстрациями. И еще «Кармен» Меримэ – боюсь, не лучший перевод, но обязательно прочитай, это замечательная печальная повесть.

Лолита издает неопределенно-благодарственный звук и продолжает поглощать страницы своего журнала.

Вновь вбегает Мария Лор.

Гумберт (поднимая пару солнечных очков, оставленных на комоде). О, чьи это? Не мои и не твои.

Мария (быстро переглянувшись с Лолитой). Да, это один посетитель забыл.

Гумберт. Посетитель? У тебя был посетитель, Лолита?

Мария (кладя очки в карман). Нет, у другого пациента. Я нашла их в коридоре и подумала, что они, может быть, ваши.

[Уходит.][27]

Гумберт. Est-ce que tu ne m'aimes plus, ma Carmen? Ты меня больше не любишь, моя Кармен?

Лолита. Ну вот, опять началось.

Она полистала страницы своего журнала, нашла место с продолжением истории и вновь принялась за чтение.

Гумберт. Градусник разбился в перчаточном отделении, но я проверил утром пульс, и он оказался сто десять. Я сейчас уйду, мне нужно лечь. Не хочешь ли ты взглянуть на эти красивые книги?

Лолита издает тот же неопределенно-благодарственный звук и, глубже погружаясь в чтение истории «Они назвали меня шлюхой», принимается ковырять в носу. Гумберт опускается в кретоновое кресло, открывает ботанический атлас, который он принес ей в подарок, и пробует найти в нем цветы, которые он собрал для нее. Это оказывается невозможно.

Гумберт (со вздохом). Я сейчас уйду. Плохо себя чувствую. Ничего не хочешь сказать мне?

Лолита. Что?

Гумберт. Я сказал, не хочешь ли ты поговорить со мной? Ты прочитаешь свой журнал, когда я уйду.

Лолита. Что ты хочешь, что бы я сказала?

Мария Лор возвращается с вазой для цветов.

Гумберт. Почему ты не можешь выписаться уже завтра? Ты просто излучаешь здоровье.

Мария. Она останется до вторника. Так сказал доктор. Мята длиннолистая и сумах ядовитый. А это золотарник, от которого у нее может начаться сенная лихорадка.

Гумберт. Ох, выбросите их, выбросите!

Мария. Да, я думаю, их лучше выбросить.

Уходит.

Гумберт. Лолита! Любовь моя! Только подумай: во вторник, если мы отправимся с самого утра, мы будем в Мехико к полуночи. Никакие тайные агенты, никакие призраки и упыри не будут нас больше преследовать. Мы будем жить, как нам вздумается, моя Лолита. Я сделаю тебе предложение. Старик-священник обвенчает нас, и мы будем жить счастливо в чудесной Розамораде до скончанья времен.

Оба вдруг осознают, что Мария Лор снова в комнате.

Лолита. Это поэзия. Он читал стихи. Не обращай на него внимания, Мария.

Гумберт. Да, поэзия. Единственное, что есть подлинного на земле. Но я уже ухожу.

Лолита. Мне нужны все мои вещи. Коричневый чемодан, и мамин голубой, и сумка из автомобиля, всё-всё.

Гумберт. Эти вещи в автомобиле. Я не забирал их в мотель.

Лолита. Отлично. Они нужны мне прямо сейчас.

Гумберт. Не можешь подождать до вторника? Тебе что, нужны все твои платья немедленно?

Лолита. Чтобы я выбрала. Мария, где зеркальце?

Гумберт. Я не в силах дотащить сюда твой багаж.

Мария. Не беспокойтесь, Джо принесет.

Гумберт. Хорошо. Я, пожалуй, пойду. Что ж, до свидания, Лолита.

Лолита (рассматривая себя в зеркальце). Прощай-прощай.

Гумберт. Девочка с зеркалом. Художник неизвестен.

Он задумчиво смотрит на нее, покачивая в руке автомобильный брелок. Мария ждет у двери.

Комната в мотеле.

Гумберт спит, растянувшись на одной из двух парных кроватей. Его изводит вирусная инфекция. Бутылка джина на ночном столике наполовину пуста. Звонит стоящий рядом телефон. Гумберт медленно пробуждается от болезненного забытья.

Голос. Как поживаете, профессор?

Гумберт. Кто говорит?

Голос. Вы в порядке?

Гумберт. Не совсем.

Голос. Неважно себя чувствуете, а?

Гумберт. Да. Кто говорит?

Голос. Путешествие не в радость? Сочувствую.

Гумберт. Что вам от меня нужно?

Голос. Не знаю, как и сказать. Содействия? Покорности судьбе?

Гумберт. Хорошо. Если вы не галлюцинация, не просто tinnitus aurium —

Голос. Что-что?

Гумберт. Тиннитус – шум в ушах, из-за моей лихорадки —

Голос. По правде сказать, я и сам еще не оправился от инфекции. Полагаю, мы оба подхватили вирус от нее.

Гумберт. От нее? Что вы имеете в виду?

Голос. Ах, да мало ли что имеется в женском роде: и роза, и гроза, и угроза, ха-ха! Я слышал даже,